— Хорошо, что у нас такая прочная броня! — Ласка впервые сказала «у нас» о приютившем их броненосце. — Но если бы бомба попала в трубу…

— Подведем итог, джентльмены, — скрипнул зубами Стерлинг. — Я склонен согласиться с мистером О’Рейли: скорее всего, где-то поблизости ошиваются корабли Империи, вооруженные по последнему слову техники. Вопрос в том, как они нашли нас… — Тут взгляд капитана остановился на Озорнике. — И вопрос этот я адресую вам, сэр!

— Вы правы, — коротко кивнул тот. — Мои враги умеют определять, где я нахожусь. Как они это делают — не знаю. Все, что мы можем, — это попытаться опередить их. Другого выхода я не вижу.

— А ваши, э-э, способности?

— Когда я их применяю, враг находит меня особенно быстро, — криво усмехнулся Озорник. — Наше спасение в скорости, джентльмены.

— Какого дьявола, они уже нас нашли! — рявкнул вдруг Стерлинг. — Настало время показать, на что вы способны — а если все, что вы можете, это выискивать отговорки, то, клянусь всеми святыми, я вышвырну вас и вашу девку за борт!

Озорник сдвинул на лоб повязку и вперился в капитана немигающим взглядом двух глаз — карего и черного, с тускло-зеленым иероглифом на дне глазницы. Ласка ощутила стремительно растущее напряжение между этими двумя. На лице Льва Осокина отражалась холодная ярость; а Стерлинг, похоже, понимал, что сболтнул лишнего, — но отступать не собирался. «Вот черт, пистолет у меня отобрали, Потапа нет рядом — а капитану стоит только свистнуть, слух у «стим бойз» отменный, куда лучше нашего. Что же делать…»

— Хорошо, сэр. Я сделаю все, что в моих силах, и даже сверх того, — медленно, чеканя каждое слово, выговорил Озорник. — Но мне нужен Лексикон. Карты на стол, капитан: настала пора показать, насколько мы доверяем друг другу.

— Ладно! — рявкнул Стерлинг. — Ты получишь его! Как только они покажутся снова! Но если это какой-то трюк…

— Никаких трюков.

«Паровая Душа Стерлинга» медленно, словно неторопливый кит, двигалась в водной толще. Топки были погашены, трубы и патрубки перекрыты герметичными клапанами. Движение обеспечивало хитроумное приспособление, работающее на сжатом воздухе, — еще одно изобретение Джонатана Лидделла. Скорость оно развивало черепашью, вдобавок пузыри газа могли демаскировать их — но оставаться на месте было еще опаснее. Второй раз обман мог и не сработать.

* * *

Аэропланы теперь патрулировали небеса постоянно: командор Роберт Мак Дули перестал ворчать по поводу расхода топлива. Долгие поиски закончились; наступила самая главная, самая волнующая часть операции — охота, и не было на «Немезис» человека, не испытывающего радостного возбуждения при мысли о предстоящей схватке. Мак Дули умел подбирать команду: опытные, испытанные в боях офицеры — и выпускники военных академий, бесстрашные и амбициозные, как и подобает истинным джентльменам, избравшим карьеру в Военно-Воздушном флоте Британской Империи. Что за беда, если первая атака не принесла желаемых результатов! Противник ошеломлен, он не сделал ни единого ответного выстрела, предпочтя искать спасение в глубинах… «Это броненосец», — говорили пилоты друг другу за кружкой горячего кофе. «Это броненосец, и ручные бомбы его не берут. Тут надо что-то помощнее, что-то, способное вспороть стальную обшивку. Пробей дыру в корпусе, лиши его возможности погружаться — и он наш».

В мастерских воздушного линкора кипела работа. Аэропланы подвергались переделке: где это было возможно, металл заменялся фанерой, кожа и войлок — парусиной и хлопком. В чреве машины закреплялась хитроумная конструкция: она должна была удерживать до срока массивный стальной цилиндр с короткими хвостовыми стабилизаторами — созданную механиками «Немезис» тяжелую бомбу. Задача была не из простых — надлежало не просто установить сбрасывающий механизм, но и разместить его таким образом, чтобы «Стимфлай» сохранил свой баланс и летные качества — как с бомбой, так и после, когда она будет сброшена. Механики совершили поистине невозможное, переоборудовав за полсуток три летучие машины. Бомбы с величайшей осторожностью начинили взрывчаткой, установили в решетчатых коробах и пропустили стальной стержень сквозь ушки, приклепанные к хвостовому оперению.

— На этот раз бежать ему некуда! — Легри, словно опереточный злодей, потирал руки. — Ловушка захлопнулась!

С того момента, как судно беглецов было обнаружено, француза будто подменили. Мрачная агрессивность сменилась лихорадочной нервозностью, и за последующие двое суток он успел осточертеть решительно всем. Даже Сильвио Фальконе старался не пересекаться с компаньоном, предпочитая коротать время в своей каюте, за томиком Монтеня. Джек не находил себе места. Он практически не сомневался, что загадочная мисс Вайзл находится на преследуемом судне — а где же еще? Планы Легри меж тем были весьма прозрачны: речи о том, чтобы захватить Инкогнито в плен, похоже, теперь не велось. Промаявшись два дня, Мюррей решился, наконец, поговорить с наставником.

— Послушайте, Сильвио, он ведь собирается прикончить Осокина, без всяких затей! Как же ваши… то есть наши планы?!

Фальконе, избегая смотреть на собеседника, забарабанил пальцами по столу.

— Видите ли, Джек. Боюсь, тут я ничего не могу поделать. Огюст получил карт-бланш.

— К черту этого лягушатника с его убийцей-дауном! — вспылил Мюррей. — Я говорю о вас! Почему вы ничего не предпринимаете, а посиживаете тут с книжонкой?! Вы, человек, который всегда был для меня примером?! Где ваша энергия, ваши принципы, ваш великолепный ум?!

— Неужели вам так хочется заполучить власть над миром? — поинтересовался Сильвио, по-прежнему не глядя на Джека. — Я вот начинаю склоняться к мысли, что наши чаяния бессмысленны…

Мюррей упрямо нахмурился.

— Знаете, я думаю, мы с самого начала избрали неверный путь. Совершенно очевидно, что Осокин не терпит принуждения — и с легкостью избавляется от неуклюжих попыток навязать ему чужую волю. Надо было действовать совершенно иначе. Договориться, дать ему то, что он хочет — ведь что-то же он хочет, верно? В конце концов, помочь с этими его загадочными поисками. Прийти, как парламентеры, а не как грабители и шантажисты!

Сильвио глубоко вздохнул.

— Решение принимали не мы. А знаете, я не ошибся в вас, мой мальчик! Вы только что произнесли вслух то, над чем я размышляю уже долгое время…

— Так за чем же дело стало?! — горячо воскликнул Мюррей. — Отмените бомбардировку! Возьмите все в свои руки, еще не поздно.

— Вы так и не поняли. Я больше ничего не решаю. Теперь это прерогатива Легри — поскольку всю ответственность за операцию наши патроны возложили на него. Я, по сути, лишь наблюдатель, не более.

— Но…

— Послушание, Джек. Я связан обетами высшего масонства — и не могу в открытую выступить против Огюста. — Фальконе вдруг осекся и пристально глянул на Мюррея.

В голове журналиста забрезжила безумная идея.

— Да, но… Я-то ничем ему не обязан! И коли уж вы не запрещали мне прямо, то…