(Хотя нам представить не так уж и трудно. Допустим, сегодня придет в Академию получиться командующий Московским военным округом, трижды Герой, в звании генерал–полковника. А?)

Жена маршала Егорова рассказывала о компании, окружавшей Семена Михайловича:

«Здесь собирались соратники по Конной армии, ветераны походов во времена Гражданской войны: Апанасенко, Косогов, Тюленев, Щаденко, Тимошенко, Городовиков, Кулик. Десятки раз я слышала пересказы каждого о личной доблести и геройстве в походной жизни. Тщеславие. Наигранная поза, стремление быть на виду, ревность ко всему молодому, обгоняющему их были характерными чертами этой компании».

Помощник инспектора кавалерии Б. К. Верховский на допросе показал:

«Система угодничества доводилась до того, что мы не только позволяли маршалу Буденному бить нас по лицу, но даже сами подставлялись под удары и затем в знак преданности целовали ему руки».

В период с 1926 по 1933 год ряд крупных советских военачальников побывал в командировке в Германии для участия в маневрах рейхсвера или обучения в тамошней академии. В их числе были Тухачевский, Уборевич, Якир, Фельдман, Егоров, Корк, Триандафиллов, Алкснис, Эйдеман, Белов, Дыбенко, Левандовский, Дубовой, Примаков и другие ― всего более 150 человек.

Те из них, кто хотел учиться, умел наблюдать, думал о грядущей войне, многое сумел почерпнуть из этих поездок.

«Присматриваясь к рейхсверу,

― писал в отчете начальник Военной академии имени Фрунзе Р.П. Эйдеман в августе 1928 года, ―

мы имели возможность убедиться, что мы, быть может, сами того не замечая, уже весьма многое в вопросе организации занятий, в вопросах организации боя и управления переняли от немцев… Не все, конечно, у немцев идеально, но все же немецкая армия ― это армия, которая хранит в своем командном составе лучшие традиции мировой войны…

Общая установка ― на маневренную войну. Борьба с проявлением позиционных тенденций. Из этого основного курса на маневренную войну вытекают требования тактики и техники, отсюда же ставка на подготовку гибкого, быстро реагирующего на обстановку аппарата управления (маневры не столько для подготовки войск, сколько для аппарата управления), нажим на технику отдачи приказов и приказаний и командный язык».

Напротив, «заслуженные революционные бойцы» и за границей приятно проводили время. Дыбенко с Егоровым на валюту употребляли коньячок в компании с командующим Кавказской армией К.А. Авксентьевским. Потому дважды «академик» Павел Ефимович так и не выучил «американского» языка, а Константин Алексеевич допился до белой горячки и по привычке пытался изнасиловать квартирную хозяйку и всю прислугу в доме. Пришлось героя упаковать и отправить в Москву малой скоростью.

Великий стратег Тухачевский, совершивший поездку в Германию в 1932 году, ничего полезного для себя не обнаружил и в своем докладе на имя Ворошилова дал командованию германской армии нелицеприятную оценку:

«Руководящий состав рейхсвера мыслит себе войну в формах последнего, маневренного периода империалистической войны. Он не способен представить себе новые формы боя, вытекающие из нового вооружения: авиации, танков, автоматической винтовки и прочего».

Эти люди разрабатывали военную доктрину, мобилизационные и оперативные планы, заказывали технику и вооружение, обучали войска, готовили армию к войне.

К какой? Да к той самой, к которой неустанно призыва ли готовиться Маркс ― Ленин ― Сталин: к войне с «отсталыми» странами за революционное отпадение новых стран от системы империалистических государств, за господство коммунизма.

Как заметил в свое время А.А. Свечин,

«в безвоздушном пространстве стратегия существовать не может; она обречена расплачиваться за все грехи политики».

Еще Фрунзе, закладывая основы советской военной доктрины, требовал:

«Поставить работу военных штабов так, чтобы Красная Армия могла выполнить свои задачи на любом операционном направлении и в любом участке возможного грядущего фронта. Границы же этого фронта в ближайшую очередь определяются пределами всего материка старого света…

Отсюда вытекает необходимость воспитывать нашу армию в духе величайшей активности, подготовлять ее к завершению задач революции путем энергичных, решительно и смело проводимых наступательных операций…

Наш командный состав должен воспитываться преимущественно на идеях маневрирования… Это вытекает из классовой природы рабоче–крестьянской армии и в то же время совпадает с требованиями военного искусства».

Рассуждая о характере будущих войн, Михаил Васильевич с уверенностью утверждал, что

«они будут приближаться по типу к нашей гражданской войне. А раз так, то в целом методы позиционной войны не будут иметь широкого применения».

На вооружение были взяты идеи маневренной войны с широкой моторизацией на земле и в воздухе. Советская стратегия изначально ориентировалась на то, что новая война будет носить мировой характер; при этом,

«учитывая существование двух социально противоположных систем, грядущая мировая война рассматривалась, прежде всего, как война коалиции капиталистических стран против Советского Союза».

Поэтому боевые действия потребуют участия массовых миллионных армий, напряжения всех экономических сил и будут носить тотальный характер.

Война планировалась как исключительно наступательная, захватническая, колонизаторская. Война не просто ради заключения выгодного мира путем разгрома вооруженных сил противника, а за присоединение новых земель и населения к «братской семье» советских народов. Коммунистам, как и нацистам, постоянно недоставало «жизненного пространства». Оттого и воевать собирались на чужой территории, вернее, за чужие территории:

«Ведь каждая занятая нами территория является после занятия уже советской территорией, где будет осуществляться власть рабочих и крестьян… мы тоже будем расширяться в социалистическую коалицию, когда будут вспыхивать новые социалистические революции или когда нам придется занимать тот или иной район, находящийся под владычеством капитала».

У Тухачевского, самого «крупнокалиберного» красного теоретика, это называлось «расширением социалистического базиса войны».

Правда, старые профессора, вроде Свечина или Верховского, пытались поднять вопрос о выгодах оборонительного образа действий и даже докатились до утверждения, что «нужно иметь возможность утрачивать территорию». Не поняли они сущности «классовой стратегии», и взгляды их поддержки не получили. Только «стратегия сокрушения» капитализма давала возможность освободить угнетенных всех стран. «Своей земли не отдадим ни пяди!» ― провозгласил Сталин, а с ним не поспоришь.

Поскольку «сокрушить» всех врагов сразу не представлялось возможным, была создана теория ведения последовательных операций. В 1923 году Тухачевский писал:

«Ряд последовательно введенных уничтожающих операций, соединенных непрерывным преследованием, может заменить собой уничтожающее сражение, которое было лучшим видом столкновения в прежних армиях».