особенность принесла много дурного и уж точно не принесла друзей для беззаботных детских игр. – Твой желтый глаз змеиный. Твоя ки превышает человеческие пределы, ты знаешь больше остальных, даже учителей, наверное. И тогда, в пещере под Акиямой, ты защитил меня своим телом, – Кента посмотрел ему прямо в глаза, – настоящим телом.

– Ты не забыл… – только и прошептал Хизаши. Кента покачал головой.

– Ты спорил с женщиной в белом, но я мало понял, потому что не слышал ее слов. – На этом в глазах Хизаши промелькнуло облегчение. – Но одно все же уяснил. Ты хотел меня защитить, даже если пострадал бы сам. Я же прав?

– Что именно ты слышал?

– «С чего ты взяла, что я этого хочу?», – спокойно повторил Кента услышанное уже почти два года назад. – «Чего ты хочешь?», «Твои хозяева поняли, что допустили промах, и решили его наконец исправить?»

С лица Хизаши сошли все краски, он отшатнулся, невольно выставив перед собой руку, точно желая защититься.

– Я запомнил слово в слово и потом записал, чтобы понять тебя, – признался Кента. – Кто эти хозяева? Я не нашел ответа, а спросить… – он невесело усмехнулся, – так и не осмелился. Как думаешь, все сложилось бы лучше, если бы я сразу спросил? Не только об этом. Еще раньше. Спросил бы, зачем ёкаю учиться в школе оммёдо. Почему он так долго и так старательно прячется под обликом человека, притворяется нашим другом. Наверное, потому что я как раз именно этого и боялся – что ты притворяешься им.

Вообще-то Кента не хотел говорить всего этого, но речь текла из него сплошным соленым потоком. Он видел, как меняется выражение лица Хизаши, как на нем мелькают разные эмоции: от недоверия до ужаса. Искал раскаяние и не находил. Умел ли Хизаши жалеть о содеянном?

– Просто скажи, что не хотел никому навредить, – попросил Кента. – Скажи, что не задумал дурного.

– Иначе что? – ощетинился Мацумото. – Доложишь своему любимому Морикаве? Он уже один раз проиграл мне в поединке, если помнишь, и с тех пор не стал сильнее.

– Всех сразу не победишь, – покачал головой Кента, – да и не собирался я никому докладывать. Мне просто надо знать. Я привел тебя в Дзисин. Это моя ответственность.

Показалось, или плечи Хизаши чуть расслабились. Тонкие губы дрогнули в легкой улыбке.

– Нет, Куматани, я не задумал ничего, что навредило бы тебе или кому бы то ни было в школе и за ее пределами. Это касается лично меня. Когда я закончу, я уйду.

– И ты не можешь рассказать, в чем дело.

– Не хочу, – ответил Хизаши.

– Ясно.

Больше добавить было нечего, но Кента не спешил возвращаться. Сам не знал, на что надеялся, ведь ему четко дали понять, что дела Хизаши – не его дела и никогда ими не будут.

И никогда не были, наверное, тоже.

В остальном жизнь на горе Тэнсэй продолжалась, разнообразие в нее вносило только объявление о Досинкай – состязании сильнейших оммёдзи и старших учеников, запланированное на середину месяца яёй. Итоги этих состязаний обновляли негласную иерархию школ оммёдо и экзорцизма, в которой Дзисин давно и прочно занимали лидирующее положение. На тех, кто рискнет защищать первенство школы, падет большая ответственность, но и большая честь. Все хотели стать избранными и упрочить авторитет Дзисин, но чтобы попасть в их число, надо было сначала пройти отбор внутри школы. Учителя не скрывали – Кента и Хизаши первые кандидаты, хотя теперь все стало слишком запутанно. Кента думал об этом ночь напролет и следующее утро тоже, думал, думал, думал… Вспоминал слова Мацумото, его взгляд, малейшие изменения в лице и почти убедился, что он не мог в самом деле быть настолько бесчувственным по отношению к тем, кто был ему друзьями. Это уловка, попытка отстраниться, и, стоит признать, попытка почти идеальная.

Но на самом деле Хизаши тоже грустно, его причины Кенте неизвестны, но они наверняка способны оправдать если не все, то очень многое. У всех есть свои причины, ведь и Кента, если подумать, утаивает не так уж и мало, и кто знает, чьи тайны страшнее?

– Куматани!

Удар по пальцам выбил меч из рук, а сам Кента едва не взвыл от боли. Он не заметил, настолько увлекся размышлениями, и совсем упустил из виду учителя Сакураду. А тот не любил, когда ученики витают в облаках. И вот его взбешенное лицо вызывает трепет и ужас у всех вокруг, только Кента извиняется, не ощущая при этом ничего. Он видит Мацумото за спиной учителя. Он смотрит в другую сторону и держит меч так, будто готов вот-вот отбросить, как ядовитую змею.

Смешно. Хэби не боятся змей.

– Или сражайся, или проваливай отсюда держаться за рукав Морикавы! – взревел Сакурада и угрожающе отвел свой Гэкко. – Школе не нужны слабаки!

Его меч обрушился сверху, Кента блокировал и отпрыгнул назад. Сакурада-сэнсэй был точно вихрь, неумолимый, быстрый и разрушительный. Некогда отвлекаться и перегонять в голове одни и те же мысли по кругу. Сосредоточиться на здесь и сейчас. Има согласно завибрировала, и до конца занятия Кента больше не думал о Хизаши. Он очень старался.

Позже, прогуливаясь с учителем Морикавой со стопкой проверенных отчетов до хранилища под горой, он снова ушел в себя, отвечал невпопад, улыбался, наверное, слишком отстраненно, потому что Морикава в итоге задержал его и прямо спросил:

– Тебя что-то беспокоит, Куматани-кун? Учитель Сакурада говорил мне о тебе, о том, что ты был рассеян на его уроке, и уж поверь, если бы он не считал тебя достойным своего беспокойства, ни за что бы не стал поднимать эту тему. Такой уж он сложный человек, – он усмехнулся по-доброму, ведь все уже знали, что их с Сакурадой Тошинори связывала давняя дружба. – Ты можешь сказать мне о своих печалях, если хочешь. Это моя работа, следить, чтобы у моих учеников все было в порядке.

– Все хорошо, – привычно ответил Кента. – Спасибо.

– Может, дело в расследовании, на которое я вас с Мацумото послал? – не унимался учитель. – Судя по твоему рассказу, было непросто, я бы даже сказал, слишком сложно для учеников. Хотя… – он мягко улыбнулся, – вы же прошли замок Мори и справились получше меня. Кажется, я стал совсем бесполезен, не зря Тоши надо мной смеется.

– Вы не правы, сэнсэй. Да и Хизаши…

Он хотел напомнить о том, как здорово Хизаши подавил темную энергию над прудом, но слова застряли в горле. Вместо этого спросил:

– А Конран-но ками? Вы узнали, что это за божество? Я прежде о нем