Во-первых, письмо Романа Всеславного завизировал лично митрополит Крутицкий и Коломенский, попросивший Администрацию Коломны отнестись со вниманием к человеку, столь много сделавшего и делающего для прославления Церкви и города на ниве краеведения.

Во-вторых, через несколько месяцев должны будут состояться очередные выборы депутатов городской думы. Никто в Администрации не хотел в такой момент ссориться с Церковью в лице митрополита и тем самым потерять поддержку соответствующего и весьма многочисленного электората.

— У кого какие будут предложения? — мрачно задал вопрос мэр, срочно собрав на закрытое совещание начальников управлений и отделов Администрации.

— А мы-то тут причём? — послышался в ответ общий возмущённый ропот. — Пусть управление по культуре думает, это по их части.

— С какой это стати? — взвилась Ольга Петровна Маркова, начальник управлении по культуре. — Из нашего бюджета и так немалый кусок вырван на издание ежегодника «Коломенский текст» и зарплату его Главного редактора. Давайте вызовем сюда Эдгара Ивановича, и пусть он решает: либо мы сократим затраты на альманах, уменьшив его объём и тираж, либо Мыльников и Жабский поделят между собой ставку Главного редактора. Других денег у нашего отдела нет!

— Нет, — отрицательно покачал головой Иван Петрович Шуйский. — Альманах и Мыльникова, пока я мэр, трогать не разрешаю. Ищите другой вариант.

— Но, Иван Петрович, это просто неслыханно! — возмущённо всплеснула руками Маркова. — Нигде в России не платят зарплату писателям только потому, что они — писатели. Такого даже при советской власти не было! Этот Всеславный-Жабский за свои статьи и книги получает гонорары. За что ему ещё зарплату платить?

— Ольга Петровна, — откинулся на спинку кресла мэр. — Мы все тут прекрасно знаем, что этого поганца Жабского город содержать не обязан. Давайте не будем терять время на эмоции и неконструктивные высказывания.

— А ведь в словах Ольги есть рациональное зерно, — вдруг сказал Илья Ильич Миркин, начальник управления по экономике.

— Вот как? — удивился Шуйский. — И какое же?

— Как в подобной ситуации поступали при советской власти? — усмехнулся Миркин. — Взять хотя бы спортсменов: официально все они числились где-нибудь рабочими или офицерами, хотя ничем, кроме спорта, не занимались!

— Вот! — с удовлетворением обвёл всех присутствующих взглядом мэр. — Наконец-то конструктивное предложение. Итак, господа и дамы, у кого какие на данный момент вакансии имеются?

Общая тишина была ему ответом.

— Мне что, в кадры звонить? — вновь нахмурился мэр, и все с укором посмотрели на Маркову.

— Так ведь никакого толку от этого Жабского на работе не будет! — с отчаянием воскликнула та.

— От советских спортсменов на местах, где они официально числились работниками и получали зарплату, тоже никакого толку не было, — твёрдо ответил Шуйский.

— Так ведь и вреда не было! — парировала Маркова. — А этот негодяй, Жабский, помните, что в Краеведческом музее наворотил?

— Ну, пока он там числился в замах, вреда от него не было, — буркнул Миркин.

— У кого из твоих зама сейчас нет? — спросил мэр Маркову.

— У всех есть, — уныло ответила та. — Вот разве только в клубе посёлка имени Кирова…

— Ну вот! — с облегчением улыбнулся мэр.

— Но там только пол ставки свободно…

— Тем лучше! — развёл руками Шуйский. — Мы тогда сразу несколько зайцев убьём: и на просьбу митрополита положительно отреагируем, и гадёнышу этому, Жабскому, не столь уж большой кусок кинем, и работе клуба не повредим, раз там нормальный зам имеется. Пусть только выборы спокойно пройдут, а потом мы эту синекуру прикроем, найдём способ — никакой митрополит не придерётся…

Вот так Марк Жабский вновь стал государственным чиновником и отныне присутствовал на всех городских мероприятиях в качестве штатного сотрудника управления по культуре Коломны, вполне законно занимая место среди VIP-персон. Его мнением по различным вопросам в областях истории, литературы и краеведения стали интересоваться представители культурной богемы города и репортёры местных СМИ. Он выступал на коломенском телевидении, читал лекции школьникам и жёстко «критиковал» и «редактировал», не утруждая себя какой-либо аргументацией, теперь не только чужие рукописи, отобранные им или Мыльниковым для публикации в альманахе «Коломенский текст», но и авторские сборники коломенских поэтов, которые те собирались напечатать за свой счёт в местном издательстве. И то, что никто не пытался оспаривать слова и поступки Романа Всеславного и тем более критиковать его собственные тексты, окончательно утвердило его в собственной исключительности и гениальности.

И что самое удивительное и печальное, в исключительность и гениальность Романа Всеславного вскоре стали верить и окружающие! Давно прошли выборы мэра и депутатов городской Думы, но о лишении Марка Жабского синекуры в управлении по культуре Коломны никто даже не заикается, хотя тот в клубе посёлка имени Кирова появляется только на официальных мероприятиях.

Слова Игоря Лидина по поводу редакционной политики коломенского альманаха чувствительно задели и так весьма неустойчивое самомнение Эдгара Мыльникова. Пару дней после той неприятной встречи на фестивале «Госпожа Вьюга» Мыльников маялся, не в силах успокоиться.

— Да кто он такой, этот Лидин? — кипел Эдгар Иванович. — Как посмел критиковать меня, Главного редактора лучшего ежегодника Московской области, да ещё при девушке? Ведь он же даже не настоящий писатель, а так, не пойми что, какой-то фантаст! И ещё имеет наглость рассуждать о настоящей прозе!

На третий день Мыльников начал было постепенно успокаиваться, как вдруг ему на е-мейл пришло письмо от Лидина с тремя рассказами. Эдгар Иванович вновь вскипел и с трудом подавил желание сразу же удалить неприятное послание. Он позвонил Роману Всеславному и почти прокричал в трубку, что тот ему срочно нужен. Когда Всеславный приехал, красный от ярости Мыльников сунул ему пластиковую папку с распечатками рассказов Лидина и злобно прорычал, что не желает, чтобы эти тексты были опубликованы в альманахе.

— Так зачем ты мне их даёшь? — удивился Всеславный.

— Затем! — рявкнул Мыльников. — Прочти их и разнеси в пух и прах. Только аргументированно.

Всеславный открыл папку и бегло просмотрел страницы.

— Игорь Лидин, не знаю такого. Кто он? Москвич?

— Никто, — с трудом взял себя в руки Мыльников. — Местный графоман, к тому же — фантаст.

— Тогда к чему эти сложности? Сошлись, как и раньше, на то, что редакция рукописи не возвращает и ответов не даёт.

— Ты уж постарайся, Рома, — отводя глаза, попросил Мыльников. — Я, понимаешь, при свидетелях обещал рассмотреть возможность публикации текстов этого Лидина. Сделай для меня…

— Ладно, Иваныч, не вопрос, — самоуверенно пообещал Всеславный, быстро сообразив, что потребовать в качестве ответной услуги. — Насколько я помню, ты на следующей неделе устраиваешь у нас презентацию новой книги главного редактора журнала «Москва»? Как насчёт того, чтобы протолкнуть, наконец, подборку моих стихотворений в этот московский