он его запрятал, и что все это до чертиков мне надоело. Судя по всему, мои слова и действия страшно его удивили, но для меня все это отдавало каким-то дежавю. Все постоянно только и делают, что удивляются, заметил? Меня уже все достало. Он начал собирать бумаги, которые я расшвыривала во все стороны, и только спрашивал, не сошла ли я с ума — с какой стати документ должен оказаться у него? А я все не унималась и продолжала раскидывать вещи, пока Лео не крикнул: «Да чтоб тебя!» И я остановилась. Он вырвал у меня из рук бумаги и стал аккуратно складывать, прося, чтобы я не смешивала рисунки сына с его работой, да и вообще — какая муха меня укусила? Тогда уже заорала я: «Ты врал, Леонардо, ты же мне врал!» Это он все это время держал у себя документ Меуччи и использовал меня, потому что на самом деле его интересовала Барбара, но он не мог вытерпеть, что она спуталась с Анхелем, и поэтому решил использовать меня, чтобы отвадить ее от его вечного соперника. Леонардо смотрел на меня широко открытыми глазами, а я тем временем продолжала голосить, что вранье его теперь ни черта не стоит, потому что я все знаю: если он и уверял меня, что документ у Анхеля, так это только чтобы сбить меня с толку. Тогда Лео заговорил: да я просто рехнулась, ведь если б документ был у него, его роман давно был бы закончен, чтобы я успокоилась и рассказала, как вся эта хрень пришла мне в голову. И я выкрикивала по второму кругу все те же аргументы. Он пробовал защищаться, опровергать мои слова, но я не слушала и перебивала его, потому что взяла основательный разгон и уже не могла остановиться. Наконец я выпалила: «Потому что ты, Лео, ты спал с Маргаритой!»

Леонардо помолчал буквально секунду, а потом заявил, что, судя по всему, Анхель заморочил мне голову всякой брехней, хотя последнее — правда: он действительно переспал с Маргаритой, и что с того? Он любил ее, она любила его, а полюбил он ее еще до того, как нарисовался этот Анхель с его улыбочкой, и она пошла за ним — чтобы хлебать потом полной ложкой все дерьмо, которое предстоит выхлебать и мне, потому что Анхель вообще ни на что не годится. «А со мной ты почему переспал?» — заорала я, слегка его толкнув. В ответ он тоже заорал, заявив, что я просто ему нравлюсь и это не он собрался к алтарю, так что совершенно свободен спать с кем угодно — лишь бы стояло. И чертов козел был как нельзя более прав, понимаешь? Это ведь я полезла туда, куда меня никто не приглашал, и меня охватило такое бешенство, что я обозвала его козлом и лжецом, после чего слезы навернулись мне на глаза, и я снова стала повторять, что он меня использовал, только чтобы нарисовать еще одну звездочку на фюзеляже, и что именно он волочится за Барбарой, потому что она — иностранка, и что документ-то именно у него, потому как Маргарита отдала ему бумагу после того, как он ее попользовал, и что он — самый большой враль из всех, что я знаю, и что он усыпил меня своими сказками, а сам-то никогда в жизни не выезжал за пределы этой страны, ни разу не путешествовал. И тут Лео словно обезумел, клянусь тебе: окинул меня взглядом дикого зверя, которому только что нанесли глубокую рану, и произнес: «Это я-то никогда не путешествовал? Я никогда не путешествовал?..» И тут он снимает с полки какую-то книгу и сует ее мне под нос со словами: «А это что?» Это были «Отверженные». Снял еще одну и снова: «А это?» «Игра в классики». И швырнул их на кровать, провозгласив: «Париж». Снова обернулся к стеллажу, выхватил еще две книги и бросил их туда же со словами: «И ты будешь говорить мне, что я никогда не был в Санкт-Петербурге?» Я едва успела заметить фамилию автора: Достоевский. В приступе охватившего его безумия Леонардо одну за другой швырял на постель книги. В Барселоне он побывал благодаря Эдуардо Мендозе, в Нью-Йорке — вместе с Джоном Дос Пассосом и Полом Остером, в Буэнос-Айресе — с Борхесом, а все Карибы облазил при помощи Карпентьера и Антонио Бенитеса Рохо. Не скажу точно, сколько именно книг он сбросил на кровать, однако, утомившись, он вновь уставился на меня безумным взглядом и заявил, что для путешествий физическое перемещение вовсе не обязательно: весь мир у него в голове, и он способен этот мир описывать. «Если кто и лжет, так это они, Хулия: лгут книги, а не я», — подытожил он, а потом повернулся ко мне спиной и вышел из гаража, оставив меня стоять столбом, как идиотку, которая понятия не имеет, что теперь делать. Мне пришло в голову, что Леонардо следовало бы взять на должность в министерство миграции, и когда люди будут приходить за разрешением на выезд, он станет дарить им книги, утоляя неуемную жажду к перемене мест. Меня это позабавило, и смех помог сбросить напряжение, накопившееся в ходе ссоры.

Через какое-то время я вышла. Леонардо сидел на оградке при входе в гараж и курил. Я села рядом, но он на меня даже не посмотрел. Я тоже не смотрела на него. Докурив, он бросил окурок на мостовую и только тогда заговорил, по-прежнему на меня не глядя. Сказал, что очень сильно любил Маргариту, но она влюбилась в Анхеля, и они с ней остались только друзьями. Что Барбара сначала ему нравилась, но не так чтобы слишком, и они ни разу не переспали: она многое обещала — публикации, путешествия, но, честно говоря, ему не слишком-то и хотелось ехать в Италию и выводить свое с ней знакомство за пределы книжных полок. Что я ему нравилась, и что именно поэтому он со мной и переспал, и да, его задевало, что я предпочла Анхеля, и что, конечно же, он переспал со мной еще и по этой причине. Что еще ребенком он побывал в центре Земли и путешествовал на «Наутилусе» с капитаном Немо, из-за чего и решил стать писателем. Но у него нет документа Меуччи. Маргарита говорила, что он у Анхеля. И Лео поднял на меня взгляд: «Сыном тебе клянусь, Хулия». Я тоже посмотрела на него, глубоко вздохнула и поднялась. Снизу до меня долетел