во время того злополучного налета и пленения. Сводные братья давно заняли свои места в совете, были при делах и женах, сестра тоже благополучно вышла за муж и жила где-то у моря в провинции Мер-Даг. Слуги и те были новыми — нанятыми мачехой.

Снедаемая бездельем и тоской по Мире, Арте и другим обитателям «Белых песков», Фиэнн бездельно слонялась по бывшему когда-то родным поместью. Иногда пытаясь помочь прислуге, но вечно осекаемая отцом и мачехой уже который раз спасалась от их недовольства в саду. Благо, погода стояла как на заказ тихая и теплая.

В прошлой своей жизни, буквально за несколько дней до похищения, отец давал список возможных претендентов на ее руку и сердце. В тот раз их было пятнадцать. Эх, выбирай — не хочу. И вот сейчас, через несколько дней после ее появления дома, отец вновь завел разговор о помолвке. Из того списка на данный момент достойным ей казался только один претендент, и это не самый худший вариант в ее положении.

Фиэнн знала, что, прикрываясь добрыми намерениями, таким образом от нее опять хотят избавиться, вернув старый уклад жизни, сбыв с глаз долой неудачницу-дочь. Фиэнн всё это понимала и смирилась. Уж чему, а этому за годы скитаний и жизни на чужбине она научилась с избытком.

Даже видела в этом свою прелесть. Дома она всего лишь нахлебница-полукровка, а замужем статус в обществе несомненно повысится. Тем более будущего мужа она несколько раз видела на приемах и не ждала сильного потрясения.

И вот теперь, радостная, что все наконец образовалось, девушка с удовольствием посматривала на изящный ободок колечка врученного ей при помолвке, готовясь на днях стать новой хозяйкой поместья «Жемчужина» и законной супругой Отарда Эльдриса, большого лорда Штормбора.

Критично осмотрев спальню (Фиэнн была не против того, чтобы у них с будущем мужем были разные спальни), она нашла ее довольно симпатичной, но всё равно чего-то не хватало. Подошла к вещам, частью не разобранным, и вынув из тканевого кофра картину Урмэда, повесила на стену у туалетного столика.

***

В Марук добрались только к утру следующего дня.

Ночевать пришлось под конвоем десяти дайнов, открытым небом и крапающим дождем. Озябшие, грязные, усталые, на рассвете они вошли в ворота главного города империи.

Урмэд тревожно поглядывал на Иэнель — не заболеет ли? Она часто шмыгала носом и периодически чихала. С другой стороны, часть ее недовольства и искренней злости выльется на Рахнарда.

Они еще на стоянке договорились, что бы она вела себя не как забитая пленница, а как подобает вести себя принцессе. Урмэд ухмыльнулся, вспомнив, как она возмущенно посмотрела на него и с достоинством первой леди Айданара прошипела: «Ну разумеется!»

По городу продвигались быстро. Конвой из даггеров обеспечивал широкую дорогу до самого дворца императора.

Иэнель видела грязные улицы, дома из серого камня с нависающими над головой верхними этажами. Где-то узкие и неряшливые, а где-то и аккуратные, но стоящие впритирку, кое где огороженные высокими заборами.

Как водится, ближе к центру, районы стали чище, а дома добротней. Дороги и тротуары, замощены камнем. Мелькали витрины дорогих лавок и мастерских, но их было настолько мало, что можно пересчитать по пальцам обеих рук. Ни театров, библиотек, школ, ни даже храмов Иэнель пока не заметила. Может они были, но не в этой части города — точно. Зато кабаков, притонов, и улиц с продажными дайнскими женщинами хоть отбавляй.

Площади и узкие улочки наводняли бедно или скромно одетые дайонарцы, и просто страшное количество нищих и калек, просящих подаяние. Иэнель смотрела на местные разбитые дороги, на грязные канавы, залитые нечистотами, и с тоской вспоминала добротные чугунные[2] мостовые своего города. Все это наводило на принцессу уныние и чувство безысходности.

Наконец, они оказались на месте.

Дворец являл собой хорошо охраняемую крепость. На его огромной территории находились казармы элитных войск, бытовые постройки и жилье военной знати.

Эдакая империя в империи. Каждый даггер-новобранец, смотря на высокие черные шпили и башни дворца мечтал если не жить там, то хотя бы побывать на приеме у императора. Это было высшей привилегией и даггеры с удовольствием рвали (в прямом смысле слова) жилы и глотки, чтобы заполучить это право.

Главный в десятке сопровождающих показал бумаги и их пропустили через окованные железом ворота. Птехорса пришлось оставить у последнего блокпоста и пересесть на лошадь. Иэнель всё так же сидела позади Урмэда — отдельная лошадь ей не полагалась.

Они проскакали сквозь парк вдоль низкого каменного забора и заросшего сада, спешились у ступеней огромного, стоящего полукругом черного дворца.

Иэнель подняла голову вверх. Ей казалось, что махина замка нависает над ней, захватывает, сжимая в объятьях, не дает дышать. Низкое серое небо, влажный туман, черные остовы сбросивших листья деревьев — неужели, это всё, что она увидит последний раз в жизни? Спину сковал холод и это не относилось к погоде.

Веревка на шее дернулась и она, не смотря более по сторонам, стала подниматься по длинной лестнице. Урмэд шел впереди нее.

Мысли путались. Она не знала, что будет с нею там — за черными стенами замка, и это повергало в состояние оцепенения и какой-то слепой покорности. Неожиданно ее ладони коснулось что-то, и она с удивлением поняла, что это рука Урмэда. Он нежно пощекотал ладонь, а потом, крепко пожал холодные дрожащие пальцы и ей сделалось немного легче. Она искоса посмотрела на него — непроницаемое лицо, взгляд, равнодушно смотрящий вперед. Но он точно догадывался о ее состоянии и был рядом.

Сердце затопила неожиданная нежность вперемешку с какой-то темной тоской. Невероятное смешение чувств вызвало неприятную щекотку в носу и близкие слезы.

Стоп! Кто она в конце концов? Необразованная девка, не имеющая понятия о своих правах? Нет! Она принцесса и дочь Эндвида Железного Кулака, потомка Энклада, правителя девяти провинций Айданара, а Энклады не сдаются.

Она глубоко вздохнула, вздернула подбородок и увидела впереди, в конце небольшой галереи, высокие, словно высеченные из черного алмаза, створки двери. Перед ними, будто два изваяния, застыли стражи.

Из дверей навстречу вышел невысокий дайн в черной шерстяной форме с папкой подмышкой. На маленьком сморщенном лице, казалось, жили лишь глаза. Неожиданно голубые, цепкие, внимательные. Он знобко передернулся и Иэнель отметила, что он уж очень похож на личного секретаря.

Осмотрел прибывших, перекинулся несколькими словами с предводителем сопровождения. Тот кивнул, и взмахом руки отослал шестерых даггеров обратно.

По наблюдениям и тихим разговорам, Иэнель узнала, что сопровождающего зовут Нанд. Тот самый, о котором говорил