С превеликим трудом начал раскачиваться с боку на бок, пытаясь выиграть для руки хотя бы крохи свободы. Ему бы только до рукояти дотянуться, а потом…

Стоп, а, собственно, что будет потом? Почему Рокки до сих пор на что-то способен? Почему не разорван, не отправлен по куску в пасть, где, как успел заметить, острейшие зубы располагались в два полноценных ряда на манер акульих?

Поразительно, но он жив, монстр, едва его не раздавив, почему-то на этом успокоился и сейчас лишь вяло шевелит ногами, будто пьяница, нехотя пробуждающийся после длительного отдыха в луже, разлившейся под забором.

А еще перед глазами проявилась красная надпись.

Это как понимать? Получается, эта помесь рыцаря в доспехах, акулы-людоеда и бегемота-недоростка весьма вовремя подохла? Невыносимо прекрасная новость, по такому поводу хочется выплюнуть навоз изо рта и радостно рассмеяться.

А затем подумать, каким образом выбраться из-под туши и при этом не захлебнуться в вонючей жиже, норовившей захлестнуть с головой.

Зубья вил впивались в напитанную водой и навозом землю в опасной близости от выглядывающего бока Рокки, по чуть-чуть сдвигая неподъемную тушу с его тела. Кое-какую степень свободы оно уже получило, но шевелиться не торопилось — острые углы костяных пластин уже изрядно повредили одежду, а кое-где и родную кожу, усугублять это поспешными телодвижениями не хотелось.

Зубья потеряли опору, вылетели из чересчур податливой почвы. Няша, едва устояв на одной ноге, непроизвольно произнесла слово, до такой степени неприличное и для нее совершенно нетипичное, что Рокки не удержался и хохотнул.

— Блин, да я тут корячусь как проклятая, а тебе весело! — высказалась на это девушка и попросила: — Придурок, я сейчас еще раз приподниму этот бок, а ты бегом выбирайся. Я тебе не грузчик, я дальше отодвинуть не могу.

— В честь чего это я опять придурком стал?

— Ну а кто ты еще?! Тебя же, придурка, чуть не убили! Сам тупой, и план твой такой же тупой, если не тупее! Вот откуда в тебе столько глупости взялось?! Ну давай же, помогай, не то ночевать здесь оставлю!!!

Ценою новой порции царапин и ссадин выбравшись наконец из-под осточертевшей тяжести, Рокки, неуверенно поднимаясь, осознал, что вопреки ожиданиям руки-ноги функционируют, да и остальное, похоже, не заработало серьезных повреждений. От столь радостных новостей не смог удержаться от улыбки, и, хотя лицо его сейчас пребывало в крайне плачевном состоянии, скрываясь за коркой из грязи и крови, Няша гримасу заметила и не удержалась от комментария:

— Блин, да он и правда радуется! Ну и кто ты вообще после этого, если не придурок?! Переломы есть?! Руками шевелить можешь?! У тебя лицо в крови, ты ранен!

— Да ерунда… царапины… — Глупая улыбка не сходила с лица Рокки, он был доволен как никогда.

— Ты такое называешь царапинами?! — продолжала бушевать Няша.

— А как еще такое называть? Терпимо. Это ведь почти то же самое, что оказаться на пути взбесившегося носорога, без царапин тут никак не обойтись.

— Царапин?! Да это чуть ли не рубер, посмотри, какой жирный! В нем полтонны, а может, и больше! Ребра проверь, может, они у тебя повылазили все или легкие проткнули!

— Уймись уже, все в порядке, — беззлобно заявил Рокки, улыбнувшись еще шире.

Он вдруг осознал, что спутница и правда волнуется не за себя — впервые за все время знакомства она искренне переживает за него. Рада, что Рокки жив, очень рада, но пытается это скрывать, скатившись до использования негативных эпитетов.

Еще вчера такое поведение могло его обмануть, но сегодня все совершенно иначе.

Иногда люди живут бок о бок годами, совершенно не зная и не понимая друг друга, а иногда на узнавание хватает нескольких дней, а то и часов.

Весь вопрос в том, где зарабатывать жизненный опыт, как и чем жить.

Или выживать.

Няша, устало опираясь на рукоять вил и тщательно задирая искалеченную ногу, не позволяя ей даже коснуться жижи, глядя сверху вниз на поверженную тварь, задумчиво произнесла:

— Ты выстрелил один раз…

— Ага, один.

— Придурок, я тебя не спрашиваю, я это сама знаю. Кусач уже разинул рот, пуля попала в пасть, прошла через центр мозга и вылетела над споровым мешком, пройдя через стык пластин. Я знаю, что это за тварь, так прицелиться ты бы ни за что не успел, ты ведь тот еще придурок. Нет, это исключено, это совершенно невозможно, это дичь какая-то, так не бывает. Рокки, мне нужны объяснения. Очень нужны.

— Ты о чем?

— Да кто ты! Блин! Вообще! Такой?! — взорвалась девушка, едва не навернувшись из-за выскочивших из земли зубьев вил.

Рокки было потянулся к ней, собираясь придержать, но остановился — она и без него неплохо с этим справилась, а вот помощь, полученную от столь грязнущих рук, вряд ли оценит благосклонно.

Вернув равновесие, Няша, не сводя взгляда с туши, продолжила уже куда более спокойным, скорее даже деловым голосом:

— Тебе придется выпотрошить его мешок. Это легко.

— Я знаю.

— Знает он… ну надо же какой всезнайка. Ничего не упускай, забери все до последней черной паутинки. Ну чего замер? Пинка ждешь?

— Жду, когда говно из штанин вытечет, — не подумав, ответил Рокки и, осознав, что высказался крайне двусмысленно, скатился до самооправданий: — Это не мое.

— Мне все равно, откуда ты его взял, давай уже побыстрее решай свою проблему. Не знаешь, в доме нет уксуса?

— Зачем опять спрашиваешь? — удивился неожиданному вопросу Рокки.

— Блин, ну вот почему нельзя взять и просто ответить?!

— Я уже говорил, что есть.

— Принесешь потом и обольешь тут все. На каждое пятно крови плеснуть надо, это хоть немножко отобьет запах.

— Думаешь, сюда еще кто-то заявится?

— Ты вообще не понял, где очутился, — тут не думать, тут делать надо. Совсем голову отключать нельзя, но кто много думает, тот мало живет. Споровый мешок, потом уксус, потом марш домой. Пойду попробую найти тебе другую одежду, эта сильно изорвана, и ее проще выбросить, чем отстирать. И да, когда ты будешь сухой и чистый сидеть в доме, я хочу сидеть напротив и слушать твой правдивый рассказ о том, как ты, ноль без палочки, пустое место и вообще придурок, мгновенно убиваешь все, что бегает и летает, никогда не промахиваясь. Рокки, так не бывает, хватит с меня уже тупых сказок и честных глаз, я хочу знать правду, и я, блин, ее узнаю.