– Вы ничего не знаете, – дрожащим голосомпроизнесла Оля, усаживаясь на табуретку.

– Как раз наоборот, – не сдалась я, –предполагаю, что у Эллы был помощник, вероятно, бойфренд, который и сталзвонить Варенкиным. Уж не знаю кому, ему или Трубецкой, пришла в голову идеяобогатиться за счет несчастья. Тело умершей Настеньки лежало в подвале, аподельник Эллы ждал Игната на Московском вокзале, надеясь получить миллиондолларов. Завладев этой суммой, он и Элла уехали бы прочь. Они ничем нерисковали. Варенкины даже под страхом смертной казни не рассказали бы в милициио деньгах и похищении. Если бы Игнат проговорился, его посадили бы в тюрьму,как расхитителя социалистической собственности, а Раечка отправилась бы вместес мужем. Но сердце Игната не выдержало испытания, у него в поезде случилсяинфаркт, деньги не доехали до Ленинграда. Подельник Трубецкой разозлился докрайности, он рассчитывал обогатиться, а его обманули! С другой стороны, он всеравно бы, став обладателем миллиона долларов, сообщил бы Варенкиным оместонахождении тела Насти и скрылся с огромной суммой. Но деньги не привезли,подельник Эллы связался с Раисой и решил наказать несчастных родителей.Мерзавец понятия не имел о кончине Игната, он заявил матери Насти: «Не привезлитугрики, получите, что заслужили». Подонок хотел, чтобы Варенкины всюоставшуюся жизнь винили себя в смерти девочки.

Я перевела дух и взглянула на Олю, та яростнозамотала головой:

– Неправда, неправда! Элла обожала Настю!Трубецкая любила детей, она не могла причинить ребенку вред. Элла отличаласьредкостной аккуратностью, она всегда тщательно запирала двери, отключалагазовый кран, проверяла шпингалеты на окнах. Настю похитили!

Я изобразила сомнение.

– Оля! Ну откуда вам могут быть известны такиеподробности?

Та сгорбилась.

– Мы с Трубецкой жили в одной коммунальнойквартире. Нам с бабушкой принадлежали две комнаты, третья – Элле. Моя мамадружила с ней, они вместе ходили в школу, родители Трубецкой погибли, когда ейедва исполнилось пятнадцать, их сбила на перекрестке машина, а моя мамочкаумерла при родах, я ее ни разу в жизни не видела. Бабушка забрала меня изродильного дома и стала воспитывать двоих детей: Эллу и меня, не отдала соседкув приют. Не спрашивайте, как это оформили официально, я не знаю. Элла стала мнеочень близким человеком, вот почему я все знаю. Трубецкая невиновата.

– Спасибо вам за рассказ, – сказала я, –хороший получится детектив.

Оля откровенно растерялась:

– Детектив?

Я улыбнулась во весь рот:

– Забыла сказать, когда представлялась вам,меня на самом деле зовут Виола Тараканова, я пишу произведения на криминальныетемы под псевдонимом Арина Виолова.

– Не труд по истории Ваганькова? – растерянноспросила Оля.

– Ну, пока я вас слушала, сообразила, чтоистория Насти Варенкиной может стать хорошим сюжетом. Роман сразу попадет напервые строчки рейтингов. Я виртуозно запутаю читателя, то, что Элла Трубецкаяжестокая убийца, станет ясно лишь в последней главе.

Оля вцепилась в край подоконника.

– Вы не имеете права! Элла невиновата! Вы что,собираетесь указать в своей книжонке ее фамилию?

– Конечно, – кивнула я, – почему бы и нет?Думаю, Раиса была бы очень благодарна мне за прилюдное посрамление той, чтостала причиной смерти ее дочери, а потом попыталась получить за несчастьеденьги. Даже подельник Эллы был возмущен ее поведением и выдал Трубецкую,отъявленного мерзавца возмутило ее желание постоянно крутиться возле Раисы иждать, когда та оставит «доброй гувернантке» все свое имущество.

Оля разжала побелевшие пальцы.

– Если посмеете написать такое, если…

– А кто мне запретит? – пожала я плечами. – УВаренкиных не осталось родственников, у Трубецкой тоже, прошло много времени.Писатель имеет право на любую фантазию.

– Хороша фантазия! – закричала Ольга. – Именаи фамилии подлинные! Настю взаправду убили! Вас упрекнут в клевете!

Я махнула рукой.

– Не смешите! Впрочем, если вы знаете что-тоеще, расскажите, вероятно, я передумаю и сделаю Трубецкую положительной героиней.Кстати! Вам знакома фамилия Ласкин?

Губы Оли непроизвольно дрогнули, она сглотнуласлюну и делано равнодушным голосом спросила:

– Кто?

– Бизнесмен Виктор Михайлович Ласкин, – сулыбкой почти пропела я, – он незадолго до своей смерти получил посылку, вкоторой лежали дохлая крыса со стодолларовой ассигнацией в пасти и записка«Настя Варенкина проклинает всех крыс».

– Первый раз о нем слышу, – почти уверенноответила Ольга.

– А Ерофеев?

– Кто? – на сей раз искренне удивиласьцветочница.

– Еще один успешный бизнесмен, КонстантинЛьвович Ерофеев, – пояснила я, – ему тоже прислали дохлую крысу. Правда,Ерофеев до сих пор жив!

Из торгового зала раздалось треньканьедверного колокольчика, потом женский голос произнес:

– Эй, есть кто живой?

– Подождите, – попросила Оля и ушла.

Я осталась в подсобке и стала свидетельницейразговора цветочницы с посетительницей. Под самое закрытие магазина Олеповезло, явилась клиентка, желавшая оформить свадьбу. Минут через пять Олявбежала в подсобку и зашептала:

– Послушайте, я больше не могу с вамибеседовать, надо работать, такие заказы редко поступают. Дайте честное слово,что не начнете писать книгу, пока не переговорите со мной еще раз.

Я протянула Ольге визитку:

– Звони. Жду два дня. Если ты не объявишься,роман об убийце Элле Трубецкой появится к началу лета.

Я вышла на улицу и поежилась. Заканчиваетсяпервый месяц весны, а тепла все нет, да и солнце пока не очень радует, греетслабо, зато с небес частенько льется дождь, а пару дней назад и вовсе шел снег.Набросив на голову капюшон, я дошла до машины, села за руль, вытащила изкармана мобильный и увидела на экране сообщение о двенадцати пропущенныхвызовах. Номер был один и тот же, абсолютно мне незнакомый, он начинался сцифры «1», и у меня заныло под ложечкой.