– Ну и правильно, – одобрила Маша, – мужикибешеные, еще решит, что ты со всеми трахалась. Лучше молчи. Я тебя не выдам,остальные девки небось давно померли. «Рар» развалился, забудь!

– Я досталась Косте невинной, – улыбнуласьКатя, – он не станет так думать.

Маша в который раз удивилась наивностиподруги.

– Девственность легко восстановить, кое-кто еене один раз штопал.

– Я об этом не подумала, – испугалась Катя.

– Забей, – махнула рукой Маша, – прошлоепохоронено.

– Как же ты очутилась в ночном клубе? –удивилась я. – В отеле работать спокойнее.

Маша протяжно вздохнула.

– Там платили мало. Яркина мне помогатьперестала.

– Вы поругались? – уточнила я.

Пивоварова помотала головой.

– Нет. Мы встречались раз в месяц, в тихомместе. Катька привозила деньги, она реально боялась, что муж о ее прошломузнает, говорила: «Первая жена Костика была алкоголичкой, он ее по всем ночнымзаведениям ловил, в клинике запирал, а толку ноль. Так и допилась до смерти,оставила дочь сиротой. Он теперь, если про клубы слышит, всегда говорит: тамодин бардак!» – Маша скривилась. – А тут он Катьку мог бы и в употреблениинаркотиков заподозрить. Мужики странные. Мне так однохренственно, отчего ктозагнулся, от бухалова или героина. Но Катькин муж считал водку лучше наркоты.Смех! У моих соседок по дому сыновей арестовали. У одной парня за воровствовзяли, ее сыночек в супермаркете деньги из кассы стырил. У другой мальчишкабандит, состоял в группе, резал прохожих, отморозок. Так первая второй всегдаговорила: «Мой-то лучше! Он в магазине рубли спер, никого не тронул, а твойубийца». Я угораю, когда их болтовню слышу, оба же преступники! Какая на фигразница, за что они в СИЗО очутились, уж не за заботу о стариках. Так и Катькинмуж. Дескать, женился на Катюше, потому что та такая наивная, ни в чем плохомне замечена, не пьет, не курит. Катюша боялась, что Константин обо мне узнает исообразит: жена видела кой-чего».

– Представляю, – кивнула я, – и тем не менееЯркина тебе помогала.

– А потом не пришла, – пожала плечамиПивоварова, – первое ноября было, я ее больше двух часов прождала. Все, онаисчезла.

– Ты не забеспокоилась, не забила тревогу? –упрекнула я бывшую наркоманку.

– Конечно, нет, – равнодушно сообщила Маша, –может, надоело ей, денег жаль стало, уж не знаю, но мы с той поры не общались.Телефона она мне своего не давала, адреса тоже. Знаю лишь, что мужа звалиКостя, а падчерицу Настя.

– Лиза, – тихо поправила я.

– О, точно! – обрадовалась Маша. – Есличеловек со мной общаться не хочет, на фиг к нему лезть?

Я попыталась погасить волну возмущения, но несдержалась.

– Вам не пришло в голову, что Катя самануждается в помощи?

Пивоварова зевнула.

– Не-а! Она богатая. Ну, предположим, я к нейдомой припрусь. Раздобуду адрес, причапаю, налечу на ее мужа. Хорошо получится?Хоть кто спроси, Пивоварова никогда крысой не была.

– Крысой? – вздрогнула я. – Ну-ка поподробнее.

– Грызунов не видела? – развеселилась Маша. –Выйдешь отсюда, на помойку загляни, сидят там в ряд.

– Почему ты сказала «Пивоварова никогда небыла крысой»? – насела я на женщину.

– Ну, выражение такое, – растерялась Маша, –крыса – это предатель. Он крысятничает, врет много, у своих ворует, у родных, уколлег по работе. Или вот, например, тут в клубе стриптизер был, Федька. Виделав супермаркетах «Фестиваль едоков», большие кубы стоят с надписями «Собираемденьги для воспитанников детдомов»?

– Да, – кивнула я, не понимая, куда Машаклонит, – иногда опускаю туда сотню-другую.

Маша почесала нос.

– Благотворительной акцией руководит одинбывший браток, я его знаю. Раньше он с автоматом разгуливал, сейчас банкир. Емудонесли, что из «кубика» в одном магазине парень бабки тырит, приходит вечером,крышку снимет и набивает карманы. В общем, спустя неделю нашли этого вора водворе, на груди крыса дохлая, у нее в пасти деньги. Придавили нашего Федьку, иправильно. Не крысятничай, не тырь чужое, не замай детские денежки. Крысекрысячья смерть! А я не такая. Катьку подвести не хотела.

– Не тырь чужое, – пробормотала я, – необманывай своих. Иначе ты крыса!

– Как еще таких сволочуг назвать? – вспыхнулаМаша. – Светлыми ангелами? Знаешь, кабы наркош, пойманных с дозой, на местерасстреливали, народ колоться перестал бы. А вора нужно убить!

– Суровая позиция, – сказала я, – наказаниедолжно соответствовать преступлению.

– Аха! – скривилась Маша. – У нас педофилампару лет дают и отпускают, поэтому их видимо-невидимо развелось. Расстрел! Безпроволочки!

– Это суд Линча, – вздохнула я, –ку-клукс-клан.

Маша встала.

– Да. Надо самим бороться, от государствасправедливости не дождаться. Знала бы, что за травку жизни лишусь, несхватилась бы за косяк, потом за таблетки и герыч. К наркоте безнаказанностьтолкает. И ты меня никогда в этом не переубедишь.

Дома я застала полнейший кавардак. Потный Юриквместе с Зоей, Николаем Шунаковым и примкнувшим к компании соседом Михаиломспоро таскали коробки.

– Есть охота, – пропыхтел Юра, пробегая мимоменя с очередным узлом.

– Зоя обещала сделать чебуреки, – вспомнила я.

– Их давно слопали, – ответила та, таща наплече тюк, – было двадцать штук, все ушли.

– Вкуснотища! – сообщили Миша и Николай хором.

Мне стало обидно:

– Ни одной штуки мне не оставили.

– Конечно, заныкали, – быстро сказал Юрик, – вкухне, на подоконнике.

Я поспешила к окну, нашла там девственночистую кастрюльку и закричала.

– Чугунок пустой!

Вся компания ввалилась в кухню и начала громконедоумевать.

– Странно! – буркнул Николай.

– Я сам отложил «ушко», – подтвердил Юра.