– Да не человек он! – с отвращением бросил Андрей. – Проще считать меня черствым козлом, чем лишний раз посмотреть, да? Это же Иной-самоучка, дикарь! К тому же – Темный. Знаешь, зачем ему эта каруселька? Детей пугать! А потом тянуть из них Силу.

– Я думала, Иные не… доходят до такого состояния, – смешалась Тави. – В смысле – не болеют и не стареют так… сильно.

– Почему же – если ничего не делать… Может, он не умеет лечиться. Может, не считает нужным. Или наслушался проповедей твоего Дэнга и спешит переродиться в человека. Учиться когда-то не захотел, соблюдать Договор не захотел, дисциплина Дозоров ему поперек горла… Сам виноват.

– Слушай, – не выдержала Тави, – у тебя к необученным Иным что-то личное? Ты же их ненавидишь больше, чем Темных! Ты же на этого несчастного деда вызверился не за то, что он Тьме служит, а за то, что делает это на свой лад… Что за пунктик у тебя такой?!

– Это у тебя пунктик, – огрызнулся Андрей. – Дисциплина и правила важны. Иначе все будут творить что хотят. И хорошо, если сами убьются, так еще и других подставят… Вот как ты.

Тави дернулась как от пощечины, привычно втянула голову в плечи.

– Интересно тебе было, да? – не унимался Андрей. – И сейчас интересно. А потом за тобой кровавые ошметки по всему бульвару убирать…

Он не нарочно, привычно шепнула себе Настя. Он Светлый. Он просто не может справиться со своей болью. Не сопротивляйся. Потерпи. Дернешься – и ему станет еще хуже, а он и так мучается, бедный… Молчи, молчи, молчи.

– Как же я устала трястись над твоим душевным покоем, – сказала Тави.

– Оно и видно, как ты трясешься, – пожал плечами Андрей, и Тави опасно сузила глаза.

– Саушкин, – сказала она, и Андрей споткнулся. – Не корчи возмущенную физиономию, ты знаешь, что этот случай разбирают перед первым полевым занятием, я не могла не узнать. Ты залез в конец учебника и опознал Высшего незарегистрированного вампира. Нарушил правила – и в итоге пострадали твои друзья. Но это еще не все. Дальше ты поступил как раз правильно, и за это тебе стыдно не меньше… а то и больше. И теперь ты все время пытаешься оправдаться и потому так цепляешься за свою дисциплину. На работе еще держишь себя в руках, но со мной – не считаешь нужным. Ты хочешь внушить себе: все, что тебе говорили потом, – верно, те, кто поступает иначе, – глупцы и гады, а те, кто использует магию без присмотра и инструкций, – смертельно опасные негодяи. Даже этот несчастный дед, едва тянущий на седьмой уровень. Не говоря уже обо мне. Потому что иначе ты выходишь… трусишкой.

– Я не трус! – взревел Андрей, вспугнув ковыряющихся на обочине кур.

– Знаю, – кивнула Тави. – Я-то как раз знаю. И Семен знает, и Борис Игнатьевич, и Алишер, Ольга, Светлана, все, кто ходит с тобой в дозор, знают, что ты не трус. Все до последней девочки в бухгалтерии знают. Кроме тебя самого…

Она попыталась взять Андрея за руку – но тот выдернул ладонь и ускорил шаг. Ладно, подумала Тави. Рано или поздно она вернется, и они будут гулять и разговаривать, разговаривать и гулять, пока не распутают этот безумный узел. Это будет проще – потом, когда она разберется с собой… Но для этого она должна ответить на зов Дэнга.

– Ты переутомилась и сама не понимаешь, что говоришь, – как заклинание, повторил Андрей.

На деле гостиница с громким названием «Гиацинтовый дом» оказалась типичным для поселка жилищем, разве что чуть просторнее обычного. Предприимчивый владелец просто выделил пару комнат для гостей и устроил к ним отдельный вход. Впрочем, посреди просторно стоящих манговых деревьев, окружавших здание, желтели бамбуковые скелеты трех строящихся хижин: видимо, хозяин был полон надежд на поток туристов. У Тави тут же создалось впечатление, что отметка на карте, как и трогательная приставная лестница, ведущая на второй этаж грота, – дело его рук. Дом окружала открытая галерея, уставленная кадками с пестрыми деревцами кротонов, и от узора прожилок всех оттенков желтого и красного рябило в глазах. Между кадками рыжели наполненные водой глиняные вазы, но вместо традиционных лотосов в них рос все тот же водяной гиацинт. Над глянцевитой зеленой массой поднимались нежные сиреневые кисти цветов. Заключенное в терракотовые стены растение, прозванное в Азии «зеленой чумой», выглядело безобидно и даже красиво.

У входа расположился пожилой мужчина с округлым брюшком; высунув от напряжения язык, он возил кистью по листу жести. Остро пахло непросохшей эмалью. Рядом лежала, поблескивая свежей краской, готовая табличка, обещающая катание на слонах. Заметив Тави и Андрея, мужчина вскочил: видимо, к посетителям он не привык. Не пытаясь вступить в диалог, он отвернулся и закричал что-то в глубину дома; в его голосе слышалась легкая паника. Тут же выскочила молодая девушка, заулыбалась, увидев гостей.

– Добро пожаловать, – заговорила она. – Савади ка-а. Простите моего отца – он не говорит по-английски. Хотите снять комнату?

Тави кивнула, с трудом оторвав взгляд от измятой бумажки, которую уронил разволновавшийся старик. Видимо, это был текст, который он переносил – скорее, даже перерисовывал по букве – на табличку. «Обзорная точка… вершина… монах». Тави все бы отдала, чтобы прочитать всю надпись, но сделать это незаметно от Андрея казалось невозможным. Она предоставила ему договариваться о комнате и чуть передвинулась, пытаясь разглядеть остальные слова. Девчонка радостно болтала, переходя с тайского на английский и обратно, обращаясь то к ним, то к отцу, то к кому-то скрывающемуся в доме. В галерею вышел парень чуть постарше – похоже, старший брат. «Да мы тут целую сенсацию вызвали», – усмехнулась Тави. Но парень воспринял появление туристов как должное: доброжелательно, но безмятежно.

Краем глаза Тави вдруг заметила, как брезгливо поморщился Андрей, и взглянула на парня сквозь Сумрак. Темный. Слабый, едва достигший шестого уровня маг. Слегка обеспокоен чем-то и насторожен – Тави почувствовала неприятное прикосновение чужого сознания и машинально прикрылась, замаскировала свою ауру под человеческую. Он что, на всякий случай сканирует всех незнакомцев – или ждет кого-то? Тави прищурилась, пытаясь проникнуть за маску приветливой вежливости. Многовато Иных для такого крошечного поселка… Поговорить бы.

От Андрея исходили почти ощутимые волны неприязни, но открываться он тоже не стал. Отец семейства, приглашающе размахивая ключами, двинулся ко входу в гостевые комнаты, и Андрей с заметным облегчением зашагал следом: находиться рядом с Темным ему было неприятно почти физически. Будь его воля – сейчас же вскочил бы на мотоцикл и махнул отсюда подальше, но не тащить же переутомившуюся до нервного срыва подругу на ночь глядя по трассе… Ночевка в «Гиацинтовом доме», похоже, станет для него подвигом во имя любви.

Тави вздохнула. Все это, конечно, очень трогательно, вот только она не больна… И вместо того чтобы отправиться вместе с Андреем в номер, она кивнула на табличку:

– Значит, здесь можно покататься на слонах?