Чувствуя, как стремительно утекают силы, Тави выдернула себя в реальность. Бессильно сползла на пол, опираясь на кровать; ладонь нащупала что-то холодное, мягкое, чуть влажное. Негромко заскулив, отдернула руку от плеча мертвеца. Перед глазами плавало черное пятно с пылающей синей каймой – отпечаток портала, через который ушел Андрей. Тави закрыла лицо руками; ее плечи судорожно вздрогнули, но ни звука не нарушило тишины комнаты.

За стеной заворочалась, забормотала во сне Эппл, тихо всхлипнула, просыпаясь. Тави, стиснув зубы, подняла голову. Бездумно швырнула в сторону спален Морфея. Она не готова была объяснять хозяевам, как и почему погиб их брат и сын. Пусть спят. Это лучшее, что она может для них сделать.

Она сама бы хотела сейчас заснуть.

Ступая неловко, как на ходулях, Тави вышла из дома. Лил дождь; поселок затаился, придавленный мокрой темнотой. Где-то там спали живые, нормальные люди. Смотрели человеческие сны, хорошие и плохие, сны про друзей и врагов. Сны, в которых склон утеса пересекало стремительное оранжевое пятно, а толстые синюшные кони скалили невозможные хищные клыки, похожие на пещерные сталактиты. Старик-карусельщик вертелся в своем промокшем фургончике, а может, бродил по домам, неслышный и незримый, и пил детские кошмары, черпая свою Силу… И где-то там, за поблескивающей во тьме шелковой шторой дождя, поджидал обезумевший Светлый маг с сердцем, разбитым предательством любимой.

Тави вытерла сухие глаза и вытащила из кармана телефон.

Длинные гудки. Пятый… шестой… сними же трубку!

– Семен! – выдохнула она.

– А, привет, Настя, – обрадовался наставник. – Соскучилась?

– Я… да. – Она замолчала, подбирая слова, и Семен тут же вклинился в паузу:

– Ох и завидую я вам, Настя! Здесь холод собачий, у патрульных носы в сосульки превратились. А вы, поди, на пляже лежите?

– Да, – ответила Тави, глядя на черный мокрый сад. Ее бил озноб.

– Ну и отлично, отдыхайте. Андрюхе привет, да поцелуй его покрепче!

– Хорошо…

Тави нажала на отбой и убрала телефон, не с первого раза попав в карман. Только услышав бодрый голос Семена, она сообразила: Андрей не сказал, что убивает по собственной инициативе. Его слова звучали безумно – но, возможно, за ними стояла холодная и трезвая попытка запудрить ей мозги. Он почему-то считал, что любой слабый Иной, с которым Тави перемолвилась хоть словом, должен быть ликвидирован. Как будто она бешеная лисица и не разговаривает с ними, а кусается… Но у нее нет никаких причин считать, что это всего лишь его личное мнение.

Тави еще раз прокрутила в голове диалог. Да. Может, самодеятельность психопата, а может – самоотверженная работа на тяжелом секретном задании. В любом случае Андрей не угомонится. Тави чувствовала: он где-то рядом, он не сдался – а всего лишь отступил на время. Следующий бой она может и проиграть. Если будет бой: на Слоновом острове Андрей довольно ловко пытался устроить ей несчастный случай. «Сопротивление Сумрака», как же… Амулет с сутрой, выбитой на листе свинца… Вот почему Семен так обрадовался, когда она пропустила объяснение мимо ушей: амулет против оборотней-тавов, купленный на рынке, был настроен на вполне конкретную Иную. Созвучие – это тоже сродство. Все-таки Андрей – псих, независимо от того, действует ли сам или по указке. Ну какой из Тави оборотень?

Ей нужна, просто необходима помощь, но верить московскому Ночному Дозору больше нельзя. Обратиться к местным… Для тайских Дозоров Тави была первой в списке подозреваемых. Да, потом они со скрипом переключились на Дэнга. Но он мертв, а за спиной Тави, в доме, погруженном в магический сон, лежит тело Темного мага, убитого так же, как несчастные в Бангкоке. Теперь местные Дозоры ни за что не поверят в ее невиновность.

Разве что она сообщит о преступлении сама.

Тави нервно усмехнулась: у Андрея это отлично выходило. Самоотверженно охотился сам на себя, никому и в голову не пришло… Светлые все-таки слишком верят в развоплощение. Мол, стоит пустить в душу хоть каплю Тьмы – и навсегда уйдешь в Сумрак. А на деле… О мелочах даже говорить не стоит: тот, кто фанатично убежден в своей правоте, сокрушительно верит, что творит добро, надежно защищен от наказания Изначальной Силы. Можно убивать, врать в глаза, подстраивать нужные ситуации. Можно разыграть любовь, чтобы удобнее было следить за опасным объектом, – ведь тотальный контроль так легко замаскировать под заботу. Можно говорить и делать по ночам черт знает что и принимать то, что говорят и делают в ответ… Вспомнив эти ночи, Тави застонала от отвращения и стыда. Все можно, когда ты уверен, что служишь Свету. Любая подлость сойдет с рук.

Тави до боли закусила губу. Все это лирика, а ей нужно выжить. Хорошо бы еще и сохранить свободу. Разобраться во всех перипетиях этой истории, понять, до чего же такого додумался Дэнг, что она стала опасна для всех Иных, чем ее существование грозит Сумраку, – и вовсе недостижимый идеал… Она повернула голову вправо и вверх, туда, где нависал над поселком утес, невидимый в ночи, но ощутимый, – темная масса, центр тяготения, пронизанный узлами и переплетениями Силы. Ответ спрятан на вершине. Тави об этом знает, и наверняка знает Андрей. Он не даст ей подняться…

Идти в местный Ночной Дозор нельзя: Светлые охотно поделятся свалившейся на них информацией с московскими коллегами, и Тави загонят обратно в стойло, как взбесившуюся овцу. Придется идти к Темным. Донести на пусть бывшего, но друга – врагам. Возможно, сорвать важную операцию…

Дневной Дозор с восторгом бросится ловить убийцу: Светлый преступник – это не мелкая целительница, работающая без лицензии, это крупная рыба, а Темные наверняка еще грызут локти после провала с Дэнгом. Вряд ли Андрея сумеют арестовать: провинциальный Дневной Дозор, в котором погибший маг считал себя крупной шишкой, – дети против московского оперативника второго уровня. Но его вынудят скрываться, бежать, терять время, а значит, дадут время ей. Предательство? Тави не знала. Если она ошиблась – ее ждет развоплощение.

Но альтернатива – просто дать себя убить. Из благородства и брезгливости.

* * *

Галерейка вокруг гостиницы иррационально казалась безопасной, и Тави пришлось сделать усилие, чтобы заставить себя выйти из-под навеса в сад. Сырое месиво из темноты и дождя медленно серело. На поляне уже проступил силуэт кошмарной карусели, когда Тави, настороженно сканируя пространство на всех доступных ей слоях Сумрака, пересекла пустырь и подошла к ресторанчику. Буксуя в грязи, выкатила из открытого гаража свой мопед. Попыталась оттащить его подальше, но, во второй раз упав в лужу жидкой глины, плюнула и вытащила ключ. Мопед затарахтит на всю деревню, несколько лишних метров ничего не изменят. А ей надо спешить, чтобы явиться в офис Дневного Дозора раньше, чем местные жители обнаружат тело Темного.

Бледный рассвет застал ее на перекрестке. Здесь дорога, соединяющая затерянные между утесами и плантациями поселки, упиралась в трассу, ведущую на Краби.