В ночь перед нашим отъездом над Пхукетом взошла полная белая луна. На острове отмечали Лойкратхонг.

Весь день Рори с Кивой мастерили корзинки. Госпожа Ботен дала им обоим по куску бананового стебля, вырезанному в форме лотоса. Древесина была достаточно мягкой, чтобы вдавить в нее свечки, ароматические палочки, банановые листья, цветы и монеты, и достаточно крепкой, чтобы все это не выпадало.

— Вот так, — улыбнулась госпожа Ботен, а ее муж кивнул, теребя в руках незажженную сигарету.

Когда полная луна осветила ночное небо, мы все вместе — господин и госпожа Ботен, Кива, Рори, Тесс и я — спустились с холма, прошли гуськом под оплетенной елочными гирляндами аркой, которая служила «Почти всемирно известному гриль–бару» входом, и оказались на пляже. Было еще очень рано, но по черному зеркалу моря уже скользило множество крошечных огоньков.

Вдоль изогнутого дугой берега Най — Янга родители с детьми стояли согнувшись у самой кромки воды, а за столиками пляжных ресторанов иностранцы, никогда прежде не видевшие, как отмечают ноябрьский праздник Лойкратхонг, так и застыли потрясенно, не донеся вилок до губ: поверхность моря покрыли тысячи светлячков.

Мы опустились на колени у самой воды, и Тесс подожгла ароматные палочки и маленькие розовые и голубые свечки. Кива спустила корзинку на воду и так энергично толкнула ее вперед, что на секунду мне показалось, будто она сейчас перевернется. Но корзинка выровнялась и, медленно кружась, поплыла в открытое море.

Рори вел себя иначе. Он держал корзинку обеими руками, пристально глядя на свечки, листья, монеты и прочую красоту, и я знал, что сыну больно с ней расставаться. Ему хотелось навсегда сохранить праздничную корзинку, а мне хотелось сохранить этот остров и это время. Но разумеется, мы оба знали, что и то, и другое невозможно. Внезапно Рори со смехом склонился рядом с Кивой и осторожно спустил корзинку на воду. Затем выпрямился и покачал головой, как бы говоря: глупо было ожидать, что произойдет что–то другое.

Мы стояли на мягком песке Най — Янга и глядели вслед нашим корзинкам, пока они не затерялись среди остальных. Бесчисленные язычки пламени мерцали и танцевали в темноте, уплывая все дальше в открытое море.