– А, Валентина… Ну как же, припоминаю, хоть и давно это было. А адрес она нам не оставляла, да я и не спрашивала, но связь поддерживали какое-то время. Правда, у неё в гостях никогда не были. А потом у меня детишки пошли, созваниваться перестали.

– Так у вас её телефон есть! – вскрикнула Лола, предчувствуя сенсацию.

– Нет, к сожалению. Я, когда мобильник купила, не ввела её номер в память, а все бумажки с записями выбросили давно. Да и звонила я ей последний раз около десяти лет тому назад.

Лолу как будто с размаху грохнули об землю. А казалось, вот оно, вот! Но она не привыкла сдаваться.

– А у мужа вашего не мог телефон Валентины остаться?

– У него и не было никогда её номера! Дом нашла я, о цене договаривалась тоже я. А он работал с утра до ночи, раньше двенадцати в общежитие не возвращался. Мы тогда в общежитии заводском жили, – сочла нужным уточнить женщина.

– Может, Валентина упоминала названия какие-то, магазины или места прогулок в Серпухове?

– Что вы! Мы и подругами-то никогда не были, а разговоры наши всё больше сводились к её наставлениям: где лучше картошку хранить да как водопроводную трубу утеплить, чтобы вода не промерзала. Она-то свой дом лучше знала, вот и давала рекомендации. – Женщина задумалась, вспоминая. – Потом, правда, стали и о жизни разговаривать. Валентина какое-то время в Италии работала, ребёнка там родила. В Серпухов переехала, чтобы шёпота за спиной не слышать. – Она опять задумалась. – А вот район вроде Заводской, там она квартиру купила, кажется. Тогда он строился как раз.

«Ну вот и всё. Не найти мне её, не говоря уже о её сыне. Нет финала, нет развязки, ничего нет!..» – запаниковала Лола, поняв, что женщине нечего добавить.

Она попрощалась и расстроенная села в машину. Тут же на карте «Яндекса» в телефоне нашла Заводской район города Серпухова и ахнула: он состоял из трёх крупных улиц, прилегающих к речке, застроенных новыми зданиями с множеством переулков, состоящих из частных приусадебных участков. «Да его и за полгода не обойдёшь! Но паспортный стол у этого района есть, и я его не посетила. А завтра суббота, нерабочий день… Как же лихо можно было обставить Капелини!» Лола совсем забыла о своих коллегах-журналистах, с которыми билась за сенсации и рейтинг, и при каждой неудаче вспоминала только его, как будто вела с сыщиком необъявленное соревнование.

На самом повороте к дому её ослепили фары встречного джипа. На секунду она зажмурилась, машину повело в сторону.

– Эй, какого черта! – крикнула Лола, еле успев выправить руль.

Джип остановился впритирку к Лолиной «Хонде», за тонированными стёклами никого не было видно, урчание мощного двигателя настораживало. Лоле стало не по себе. Боковое стекло медленно поползло вниз, и раздался болезненный голос:

– Добрый вечер!

В джипе сидела Елена Яковлевна. Её осунувшееся лицо бледным пятном выделялось в темноте салона.

– Примите мои соболезнования, мне очень-очень жаль, – тихо сказала Лола.

– Спасибо. Хорошо, что я вас встретила. Я ведь нашла для вас старый адрес Андреевой. Улица Руднева одиннадцать.

– Благодарю, вы мне очень помогли. – Лола не стала сообщать, что только что побывала по этому адресу, и не знала, как быть теперь с приглашением, которое она обещала. Но нотариус сама опередила её:

– А визы в Италию мне никакой не надо, никуда я сейчас не хочу.

Подъехав к дому, Лола замерла. На одном из кованых завитков ограждения болтался белый листок бумаги. Она подошла, оглядываясь, и осторожно сняла его. «Адрес Андреевой В. И.: город Серпухов, улица Пролетарская, дом 7, кв. 16» – было написано на бумаге. И в самом низу стояла приписка: «Вот видите, нашли мы вашу Валентину! Дмитрий».

Лола не верила своим глазам! Вот так Дима! А она его и в расчёт не брала! В Лоле тут же проснулся боевой дух; азарт, потухший было от неудач, вернулся и забурлил. Она посмотрела на часы – только восемь вечера. Полчаса, чтобы доехать до Серпухова (рука уже вводила в навигатор телефона нужные данные), и ещё минут пятнадцать, чтобы добраться по адресу. Не поздновато ли для визита к незнакомому человеку? Она развернула машину. «Не могу я терять ни минуты! А если эта Валентина завтра уедет куда-нибудь по закону подлости, что мне тогда останется делать? Ну, если только какую-нибудь тётку найти, которая согласится закосить под Андрееву!» Представив такую перспективу, Лола усмехнулась: до такой степени дурить людей ей ещё не приходилось. Она просвистела пост ГАИ, не снизив скорость: гаишник, остановивший грузовик, даже не успел повернуть головы. Через полчаса Лола уже стояла перед квартирой номер шестнадцать.

Валентина, как сомнамбула, ходила по квартире. Уже который день женщина не притрагивалась к переводам, почти не спала и не отрывалась от итальянских новостей. Она винила себя во всём: в том, что пошла на поводу у своего эгоистичного чувства и ничего не рассказала Михаилу об отце, в том, что не смогла увидеть и понять, что творилось в душе сына, в том, что не заметила его настроя, когда он поехал в Италию на этот раз.

Убийство Миндадори перевернуло всё в её душе. Воспоминания волнами захлёстывали память, и она, не сопротивляясь, тонула в их пучине. Смерть второго, совершенно неизвестного ей человека, не всколыхнула такой жалости, но заставила задуматься. По телевизору говорили сначала о политическом заказе, затем о маньяке, потом, надрываясь и стараясь переплюнуть друг друга, соревновались в полуфантастических, ничем не подтверждённых версиях.

– И чего только не придумают, чтобы их канал не переключали! – приговаривала расстроенная женщина, нажимая на Пятый, где Лола, её любимая телеведущая, просто не сходила с экрана и единственная давала вполне достоверные сведения… ну, может, чуть-чуть приправленные налётом многозначительной таинственности, которой, по её мнению, было и так более чем достаточно.

Сначала Валентина наблюдала за развитием расследования, потому что оно касалось Миндадори. Но затем что-то заставило её насторожиться. Чем дальше продвигалось следствие, тем сильнее она напрягалась. Предчувствие непоправимого несчастья стало заполнять её душу. В голове, дёргаясь, как в мистическом танце, копошились и давили мозг тяжёлые мысли, навязчивые предположения, которые очень скоро стали обретать вполне реальные очертания. Когда объявили, что журналистка Лола едет в Россию разыскивать таинственную женщину Казини и её сына-убийцу, застывшая от горя Валентина поняла, что её самые худшие опасения начинают воплощаться в жизнь. С тех пор она не выключала телевизор и только сжималась всем своим существом от постоянно повторяющихся словосочетаний «мать убийцы» и «женщина Казини».

Жуткая, самая страшная догадка прожгла душу. И когда Михаил позвонил второй раз, Валентина знала, что ему сказать.

– Возвращайся домой! Я тебя очень жду! Мы вместе всё решим. – Она вложила в три фразы всю силу материнской любви и убеждения.

– Мам, – казалось, он не ожидал такого напора, – мам… – повторил он и замолк.