Если вы взяли добермана, либо это будет полный дурак с зубами и мышцами, но зато без мозгов, либо идеально подготовленный, умный, воспитанный и способный к самостоятельному мышлению пёс. Аналога вы не найдёте нигде и никогда. Почти…

Ну, быть может, допустим, есть некие ассоциации с ахалтекинской породой лошадей. Они так же красивы, благородны, спортивны, прыгучи, умны и верны одному хозяину. Ох, боюсь, мои слова могут быть кем-то невольно восприняты как некая скрытая реклама. Нет!

Никому совсем не следует срочно бежать, чтобы брать себе в дом брошенного добермана из приюта или гладкошёрстного жеребёнка-ахалтекинца. Поверьте словам специалистов, это нереально сложные в воспитании животные и далеко не каждому по плечу! Лучше заведите себе какую-нибудь болонку или шпица, вам же проще…

Вечером, как только стемнело, часов в шесть, благословившись и вооружась чем положено, мы вышли из дома, направившись по главной улице до общественной сельской бани. Если идти пешком, то это недалеко, примерно двадцать – тридцать минут по лёгкому морозцу с интимно хрустящим снежком под каблуком.

Верный Гесс бежал рядом в телогрейке и шапке-ушанке, высоко подбрасывая ноги, словно миссурийский фокстроттер. Это, если что, такая порода лошадей, посмотрите на Ютубе. Вдруг кто не знает.

Простите, разумеется, все всё знают…

Отец Пафнутий успел перекрестить меня на дорожку, налить полную фляжку святой воды, выдать двойной запас серебряных пуль для нагана, всучить на руки новенький молитвослов плюс ещё разводной ключ сантехника и самолично выставил нас обоих за дверь. Гесс лизнул руку хозяина, выскользнув вместе со мной.

Если кто на минуту предполагал, что он обо мне забудет, отвлёкшись на полную миску корма от безрогого брюнета, то… ох! Умойтесь, вытрите слюни полотенцем и вновь взгляните на мир чистым взглядом – доберман НИКОГДА не предаёт друга.

И надо признать, что наш седобородый старец не впадал в комплексы по поводу, кто где как кому и насколько дороже. Он просто выпустил свою собаку из дома, сделав вид, что не задумывается, куда и зачем этому остроухому псу понадобилось прогуляться.

Ну не в женскую же баню, в самом-то деле? Признаем, что мы с Гессом это ценили.

Я шёл на дело в полной уверенности собственной правоты. Не знаю, чего и как вы себе с кривой улыбочкой надумали, но лично в моём восприятии дело по изгнанию пошлых бесов из бани было чрезвычайно серьёзным. Ну уж, как минимум, крайне непростым.

Однако рядом со мною всё тем же весёлым северным оленем подпрыгивал благородный доберман, и я сам ни на миг не был намерен отступать. Так что фигу им всем, кто надеется, что мы струсим. С этими мыслями мы и дошли до места.

– Жди у входа. Если что не так, сразу беги к батюшке. Он что-нибудь обязательно придумает и всех спасёт. Договорились?

– Я тебя лизь.

– Ох, лысина Сократова, кто бы был против? Давай лизь по-быстрому, и я пошёл искать беса. Как убью, сразу вернусь к тебе.

– Я тоже хочу.

– Гесс, дружище, мы это уже обсуждали, там, мать их, женская баня. Тебе туда по-любому нельзя. Ни как собаке, ни как кобелю! Сам понимаешь. Жди здесь!

Мой пёс честно кивнул, послушно садясь на задницу у ступенек банного крыльца. Считайте, что тут он и будет меня ждать, даже если бесы просто взорвут баню. И я ему верил.

Хотя, конечно, предпочёл бы, чтоб он был рядом, как на других заданиях. Но увы, сколько можно плакаться, иду, иду…

– А чегой-то от случилось-то? – честно спросил на вахте лысый пенсионер с круглыми глазами, словно он кого-то долго высматривал в ночи, но так и не нашёл. – Билетик-то купить надо бы.

– Я сантехник, вот ключ. У вас горячей воды нет. Я пойду, настрою?

– Ась? Женский день же.

– Трубам не важно, когда лопнуть.

– И что ж ты там делать будешь?

– Чинить.

– А билетик-то чё не купишь?

Пришлось озвучить цель своего визита погромче. Старичок на вахте понял, что слупить с меня денежку за вход не получится, и кивнул в сторону раздевалки:

– Проходи от, раз такое дело. Ходют и ходют, чинют и чинют, от же…

Согласитесь, если в бане происходит хоть какая-то малейшая проблема с горячей или холодной водой, то любой сантехник имеет право претендовать на статус полубога, если у него есть классический разводной ключ и он знает своё дело. У меня ключ был!

В раздевалке находилось пять или шесть переодевающихся женщин, я опустил взгляд, натягивая вязаную шапочку пониже на брови.

– Сантехник! Я сантехник. Воду отключили, иду чинить. Можно?

Господи боже, да вот ещё бы мне и в раздевалке сказали «нет»?! Они все, сколько их было, естественно, закивали – да иди, чини, потерпим, чего уж там…

Ибо ничего другого нам всем – ни им, ни кому-то, ни мне по факту не оставалось. Ну не закрывать же общественное помывочное отделение, когда все уже стоят с тазиками и в мыле?

Внутри бани меня встречали голые тётки, даже не пытающиеся прикрыться мочалками, ни на миг не удивляясь тому, что я мужчина, но имею право войти в баню, хотя сегодня суббота, то есть женский день.

– Сантехник, – равнодушно пояснил кто-то.

Правильно, как говорят католики, сантехник – от слова «сан», то есть святой, поэтому нам везде всегда всё открыто, не задаём лишних вопросов, не пялимся по сторонам и вперёд.

Я шёл, из-под бровей ища взглядом беса, по мере сил стараясь не думать о том, что со мной будет, если он не найдётся, а женщины вдруг поймут, что у меня из инструментов всего один разводной ключ. Которым я, кстати, и пользоваться-то не умею.

Зато револьвер, заряженный серебряными пулями, был под рукой. И фляжка со святой водой была, и мат я помнил. Вот только искомый бес пока всё равно нигде не мелькал, видно, хорошо прятался.

Но и у него других вариантов нет, он выглянет, слишком много женщин, слишком велико для него искушение. Время уходило впустую, я наматывал по бане уже второй круг.

– Ну давай, давай, сволочь, появляйся, не разочаровывай меня.

Тем более что некоторым, с позволения сказать, дамам стало скучно просто уступать мне дорогу. Женщина тоже человек и нуждается в общении, а тут такой случай…

– Ой, а что это у нас тут за мужчина бродит? Почему одетый, даже обидно как-то.

Я сделал вид, что ничего не слышу, просто глухой по жизни, надвинул «горку» ещё ниже на бесстыжие глаза и упрямо двигался вперёд, до боли в пальцах сжимая разводной ключ.

– Вот ить стоит одинокой бабе от помыться-то прийти, разнагишаться, а мужики от тут как тут! Семьдесят лет их гоняю, дверь не открываю, от на улице не разговариваю, так они теперича от за мною и в баню лезут, охальники-и! А ну от иди сюда!

Мне с трудом удавалось скользить, словно конькобежец, удерживая равновесие на мокром кафельном полу, когда незнакомая бодрая старушка, тряся всеми морщинистыми искушениями и размахивая над головой веником, начала гонять меня кругами меж лавок. Чем дальше я от неё уходил, тем громче она лаялась матом и в конце концов хряпнулась где-то на повороте, наступив на случайно (или не случайно?) упавшее ей под ноги мыло.