Наташке ужасно не нравится, когда действуют вопреки ее разумным рекомендациям, и она вынесла Олегу суровое порицание за то, что своими мокрыми штанами он позорит звание российского интеллигента. В свою очередь, я посулила ему долгую дорогу назад. В этих же мокрых штанах или без них, не важно. Важно, что пешком.

Зря мы к нему привязались. Из чувства жалости. Хотелось, как лучше. В результате упустили важный момент отъезда наряда милиции. Высунулись на дорогу уже тогда, когда машины с мигалками плавно подъезжали к повороту. Минута отчаяния быстро переросла в ярость, ее мы и выплеснули на примкнувшего к нам упрямого Пруткова. Наташка в изысканных выражениях намахала его, навязавшегося на наши головы, туда, куда, я уверена, еще никто никогда никого не посылал — в черную дыру. Причем не нашей галактики. Он озверел. Сорвав с глаз темные очки и отшвырнув их в снежную целину, рванул вперед. Надо полагать, к конечному пункту — в черную дыру по Наташкиной наводке. Она успела отметить рациональность действий музыканта. Хромает себе налегке и правильно. Зачем ему в галактической черной дыре лишняя тяжесть — черные очки? Кто там увидит и оценит его побитую физиономию? Я, в свою очередь, выразила сомнение в том, что он туда доберется. Внешний вид и активная жестикуляция, сопровождающаяся невнятным бормотанием, оживляемым громкими злыми вскриками, приведут его только к промежуточной станции — психиатрической больнице. Там он и застрянет, фантазируя на тему полетов во сне и наяву к загадочной черной дыре.

Обменявшись мнениями, мы понеслись догонять Олега, успевшего добраться до поворота. Судя по прямолинейности движения, сворачивать на главную дорогу он не намеревался, явно впал в состояние полного безумия. Обойти его было сложно, поскольку двигался он зигзагами, тем не менее, обгон мне удался.

Устраивать разборки прямо на улице, привлекая внимание скучавших жителей соседних домов, не стоило. Об этом я, слегка задыхаясь и двигаясь под напором Олега вперед, но задом, первым делом ему сообщила. Решив приостановить движение, Наташка повисла у него на правом плече, ближе к правому полушарию мозга безумца, которое, как пояснила она, у мужиков более развито. К моему великому удивлению, он легко стряхнул ее с себя. Не знал, с кем связывается. «Ошибочка вышла», — легко согласилась подруга и тут же намертво вцепилась в его левое плечо, огорченно заявив мне, что кипевший от возмущения разум Пруткова весь выкипел. В данный промежуток времени несчастный принимает решение только сердцем. Большим, добрым и любящим. «Сердечник» обмяк и прекратил сопротивление.

Несмотря на мои возражения на тему «это не есть хорошо», совещание о дальнейших планах провели прямо на месте. Наташке не хотелось выпускать из рук «инициативу» по фамилии Прутков, неуклонно стремящуюся навестить Мусалова с единственной целью: высказать ему все, что о нем думает. А если хватит сил и времени, то заодно перебить в его коттедже пластиковые окна. Чтобы не раздражать Олега, подруга поддержала его намерение и даже добавила от себя предложение оставить джигита без ужина. И смиренно попросила перенести все мероприятия на позднее, более подходящее для этой цели время. Я попыталась объяснить возможную тщетность усилий, ссылаясь на то, что Мусалов, скорее всего, будет ужинать в другом месте, куда нам вход заказан. Не зря же машины с мигалками бензин тратили. Лично мне совсем не хочется за решетку.

От меня отмахивались как от назойливой мухи, хотя какие зимой мухи? Только те, которые мельтешат в глазах перед приступом мигрени. Вот как раз на том, что я тоже человек, а потому требую уважения к себе и к своим словам, собеседники неожиданно смолкли. Воодушевленная благодатной тишиной, я повторила тезис о том, что «собака лает — ветер носит». Совершенно ни к чему привлекать к себе внимание посторонних лиц. Наташка отцепилась от Пруткова и безуспешно попыталась ухватить меня за рукав. Олег согнулся пополам и принялся внимательно выискивать что-то под ногами. Я хмыкнула и напомнила ему фактическое место залегания его темных очков. Что же касается поведения подруги, решила, что она просто обиделась за «собаку». Привыкла во всем главенствовать, вот без промедления и примерила шкуру упомянутого мной домашнего животного на себя. Проворно отступив назад, я уперлась спиной в нечто непробиваемое. Во всяком случае, поняла это по выражению Наташкиного лица. Завороженная его окаменелостью, тут же решила, что ни за что не буду оглядываться назад и ляпнула то, что ни с того ни с сего пришло в голову: «Как хороши, как свежи были розы…»

Взгляд подруги ожил и переметнулся от моей светлой головы на темную полосу виднеющегося вдалеке леса. Следовало непринужденно продолжить импровизированный вечер поэзии, вроде как увлечена только стихами, но я с ужасом осознала, что забыла продолжение. И тем не менее оно у меня молниеносно вырвалось. Не в авторской редакции Ивана Сергеевича Тургенева, нет. Сплошная отсебятина: «С шипами прямо их сжевали козы… голодные в январские морозы».

— Заблудились? — вежливо поинтересовалась за моей спиной одушевленная стена.

Наташка переступила с ноги на ногу и, не отрывая взгляда от леса, отрешенно повторила стихотворный результат моего неумышленного соавторства с Тургеневым. Прутков кашлянул и нагнулся еще ниже.

— Ага, заблудились, — не оглядываясь, согласилась я. — Как во времени, так и в пространстве. Стихотворение из девятнадцатого века, а сами мы из двадцатого с забегом в двадцать первый. Дети переходного периода от социализма к…

— … плохо обеспеченной старости, — вежливо подсказала Наташка. Слава творцу, оттаяла. — Не знаете, как пройти к железнодорожной станции?

— До нее километров пять, — сухо информировал мистер Икс. — Есть другой, более приемлемый вариант: добраться до Киевского шоссе. Отсюда около километра. Там остановка рейсового автобуса. Вам в Москву?

— Спасибо, нам домой. Ир, готовь нашего Сусанина к выходу. Особо распрямлять не старайся, лишь бы носом во время движения не тормозил. Вот говорила же ему, не стоит увлекаться частым просмотром рекламных роликов. Такая зараза! Любой дурак знает, что дурной пример заразителен. Теперь без конца копирует рекламного деда, который молодость вспомнил. Только без роликов. Молодой еще, глупый.

— А как же вы сюда забрались?

Вопрос мужчины так и сочился недоверием и издевкой. Я многозначительно протянула «Ну-у-у…» и туманно сослалась на судьбу. Просто заполнила неловкую паузу, пока Наташка готовилась к блицкригу. Похоже, незнакомец перешел к тактике скоротечной вопросной войны. Подруга отвела затуманившийся взгляд от леса, шаркнула левой ногой и, глядя на собеседника поверх моей головы, поинтересовалась:

— А вам какое дело? Ириша, отойди в сторонку и займись нашим «каликой перехожим». Я тебе помогу.

Отказаться от помощи я не успела и, благодаря рукотворному напутствию Натальи, едва не снесла Пруткова на обочину. Соображал он неплохо. Под моим прикрытием, болезненно хватаясь за спину, немного распрямился и развернулся в обратном направлении. Я усиленно сдувала с его дубленки отсутствующие снежинки, ругая при этом залетную моль.

— К бабке-целительнице везли человека, — с довольной улыбкой пояснила Наташка, не давая незнакомцу открыть рот. — Таксист гадом оказался, черт знает куда завез и бросил. А ведь уверял, что знает дорогу как свои пять пальцев. Поди догадайся, что он только до пяти может считать. Вы что, здесь живете?