Алексей отбросил шапку, а шубу и валенки скинул с себя уже на бегу. В валенках хорошо ходилось, но вот бегать было уже затруднительно.

Голова снова показалась над водой. Человек попытался крикнуть, да то ли сил не хватило, то ли ещё что, но крик оборвался.

С ходу, как был, в кафтане, Алексей бросился в полынью. Уже находясь в воде, заметил, что рядом мелькнуло что-то. Ухватившись рукой за это что-то, он подтянул его к себе, глянул и обомлел: мальчонка! Он вытолкнул его на лёд, но мальчишка уже обессилел и едва шевелился.

Алексей попытался выбраться на лёд и сам, однако не смог. Течением воды его тащило под лёд, того и гляди самого затянет. На мгновение он даже запаниковал. Попробовал подтянуться на руках – не получается. Мокрые руки скользнули по льду, а отяжелевшая от воды одежда тянула вниз.

С трудом дотянувшись, он толкнул рукой мальчонку:

– Жив?

– Жив. Ох и влетит мне от мамки!

– Беги в имение, зови на помощь!

– Я мигом!

Одежда на мальчишке уже обледенела и хрустела.

Алексей попробовал закинуть ногу на лёд и так выбраться. Ногу-то он сумел закинуть, но она не давала опоры и соскальзывала. И руки уже окоченели, не слушаются. Да чего они там? Чего медлят? Ведь его надолго не хватит!

В отчаянии кинув ещё раз взгляд в сторону имения, он вдруг увидел, что оттуда стремглав несутся его ратники, без верхней одежды, только в штанах и рубахах, а за ними – толпой холопы.

Первыми к Алексею подбежали его парни. Они ухватили его за руки и буквально выдернули из полыньи. С одежды Алексея потоком бежала вода. Подбежавший Захарий уже держал в руках шубу, шапку и боярские валенки. Нахлобучив на Алексея шапку, он поставил перед ним валенки:

– Надевай быстрее, а то застудишься!

Алексей сунул в валенки, ставшие уже деревянными, ничего не чувствующие ноги.

Захарий набросил на него шубу:

– Быстрее домой, к печке! Ах ты, беда-то какая! Нил, Арсений, бегом баню топить!

Несмотря на то что Иван и Прохор пытались его поддерживать, Алексей дошёл до своей избы сам.

– Я что, ранен? Чего вы меня, как старика немощного, ведёте? Сам!

Дома он скинул с себя мокрую одежду. Борода, усы и волосы на голове были схвачены льдом, мёрзлым колтуном. Тело начала сотрясать дрожь. Он нашел в шкафу полотенце и растёрся им докрасна.

В этот момент зашёл Захарий и протянул ему кружку:

– На-ка, испей! Вино я подогрел, да с перцем.

Вино было горячим, как грог, и перца слуга не пожалел. Во рту запекло.

– Ложись в постелю! Пока банька топится, согреться тебе надо. Я сейчас девок пришлю.

– Ты чего, Захарий?

– Да не развлекаться! Согреть! Так ещё наши деды делали.

– Ну как знаешь.

Вино в животе разошлось горячим теплом по всему телу.

Алексей лёг в постель и накрылся пуховым одеялом. Тело перестало трястись, но внутри сохранилась стылость, зуб на зуб не попадал. Сколько он в ледяной воде был? Минут десять, не больше, однако согреться не получалось.

Дверь в спальню открылась, и вошёл Захарий с двумя молодыми девками.

– Раздевайтесь – и к боярину. Только чтобы мне без баловства!

И тут же быстро ушёл.

Девки шустро разделись и нырнули к Алексею под одеяло. Тела их были молодые, горячие, как грелки, и Алексею сразу стало теплее, меньше стало знобить.

Не прошло и получаса, как Захарий привёл двух новых девок.

– Вы обе – геть с постели, одевайтесь. А вы раздевайтесь – и на их место.

Ничего себе способ! Но деды явно были не дураки. У Алексея перестали клацать зубы, он стал чувствовать пальцы на ногах.

Снова заявился Захарий, уже один.

– Одевайся, боярин, в сухое, в баньку идём.

Воздух в бане был уже горячим, хотя камни ещё не раскалились.

Захарий сам разделся, обмыл Алексея и уложил его в парной. Хорошенько отходив его веником, плеснул горячей водой.

Алексей вскрикнул:

– Ты что творишь? Чуть в кипятке не сварил!

– Лежи и не перечь! – остановил его Захарий.

Тем временем холопы подбрасывали дрова в печь, и через полчаса в парной нечем стало дышать.

– Всё, Захарий, не могу больше! – взмолился Алексей.

Он выбрался из парной в мыльню и окатил себя водой, смывая пот. Зато согрелся в парной, теплее стало.

– С потом вся хворь-то и выйдет.

Алексей обтёрся в предбаннике и вышел. На столе стоял жбан горячего молока и крынка малинового варенья – его варили с мёдом.

– Пей! – как из-под земли, вырос рядом с ним Захарий. – Всё пей, до дна!

– Изверг ты, Захарий!

– У меня одна забота – чтобы ты не заболел. Завтра спасибо скажешь.

Алексей выпил молоко, поел варенья – приторное.

– Теперь в избу, под одеяло – и спать.

– День на дворе… – попытался воспротивиться Алексей.

– Делай, что сказано.

Вроде Захарий слуга, но сейчас он командовал Алексеем, и всё, что он говорил и делал, было дельно.

Алексей перебежал в избу, разделся и нырнул в постель. А там и сам не заметил, как уснул.

Утром проснулся с заложенным носом. Болело горло, голова была тяжёлой. Он кашлянул пару раз, и сразу вошёл Захарий.

– Я туточки, в поварне был. Как здоровье-то? Что-то глаза у тебя красные, боярин… – он положил Алексею руку на лоб. – Э, лихоманка у тебя! Надо травы заваривать. Ты лежи, лежи…

Через полчаса Захарий вошёл с кружкой, от которой поднимался пар.

– Мой отец такой отвар пил, и тебе поможет. Семь трав тут: зверобой, чабрец, мята…

– Верно, – перебил его Алексей, – давай.

Пах отвар приятно, но на вкус оказался горьким. Всё же он выпил кружку до дна и снова уснул.

В обед Захарий заявился снова.

– Поешь куриной лапши да отвару попей.

Есть не хотелось, но пришлось подчиниться. Захарий не отстанет, да и выздороветь хотелось.

– Захарий!

– Туточки я!

– Мальчонка-то как?

– Он молодой, что ему сделается? После тебя попарили, молоком горячим отпоили – и хоть бы хны. Вон, в снежки во дворе играет. Я матери его наказал, чтобы за ворота не выпускала.

На душе у Алексея полегчало – всё-таки спас пацана.

Через пару дней он почувствовал себя заметно лучше: голова не болела, только в горле ещё першило немного. Но прошло ещё несколько дней, прежде чем Алексей окончательно выздоровел.