Деревянная палуба казалась неустойчивой и шаткой. Перед отплытием судно загружали провизией, заводили волнующихся коней, страшившихся речных вод. Капитан с прозрачными голубыми глазами, резко выделявшимися на загорелом и выдубленном речными ветрами лице, такой же мрачный, как и его корабль, крепко пожал колдуну руку. От его внимательного взгляда не укрылись ни подвязка на пальце у Николая, ни браслет на моем запястье. Денису капитан низко поклонился в пояс, Давидыв в ответ только замахал руками:

– Хватит, хватит! Не в когонном зале, в самом-то деле. Ты, Киг Лукьянович, совсем меня застыдить гешил! А это вот наша спасительница, Дагья Потаповна, будьте знакомы.

Дарья зарделась, как молодуха, даже шея покраснела, а уж после галантного поцелуя в пухлые пальчики она растерянно захлопала ресницами, становясь совсем уж неприлично багрового цвета, и залепетала что-то неразборчивое, но очень благодарное.

– Это она? – тихо кивнул в мою сторону капитан, но ответа не получил.

Я лишь хмыкнула, отходя к высокому борту, и не поворачивала даже головы, пока не подняли якорь. Гребцы, прятавшиеся где-то глубоко в трюме, махнули веслами, и корабль наконец-то тронулся в далекий путь. Река набегала, бурлила и злилась под кормой, будто желая развернуть нас обратно к берегу. Вот уже город скрылся за поворотом, мимо поплыли зеленые лесные кручи, залитые солнечным светом. Тянулась бесконечная желтоватая полоска песка, лишь изредка прерываемая особенно разросшимися кустами плакучих ив. Кое-где появлялись неестественно тоненькие фигурки рыбаков. За спиной суетились матросы, расправляя паруса и пытаясь поймать едва заметный ветерок, трепавший волосы и вдыхавший свежесть в мое измученное жарой тело.

Совсем скоро мы приедем в Николаевск. И что дальше? Ничего. Пустота. Безразличие. Бесконечная бессонница ночью и неопределенность днем.

– Тебе лучше спуститься в каюту.

Голос Давидыва вывел меня из забытья и прервал мрачные мысли, оставив раздражение и недовольство.

– Еще успею в казематах насидеться, – буркнула я, не оборачиваясь.

Мы замолчали. Что к этому прибавить? Мы не друзья и вряд ли когда-нибудь ими станем.

– Ой, не могу! – Неожиданно Дарья сильно меня оттолкнула, занимая мое место, и перегибаясь через борт с характерным утробным звуком.

Длинная пышная юбка приподнялась, открывая белые замызганные чулки и башмаки на сбитых каблуках. Тело ее сотрясалось от приступа, а рвущиеся наружу звуки напоминали нечеловеческие рыки.

Мы с Денисом испуганно переглянулись. Я тут же попыталась ретироваться:

– Такой большой корабль, но нашей Дарье нужна компания. Ты, Денис, последи за ней, а я действительно пойду в каюту.

– Кхм, – Давидыв спрятал в карман уже скрученную папироску, – пойду-ка и я в каюту, что-то от духоты пгоклятой совсем газмогило.

– Не-э-эт, – прорычала Дарья, задыхаясь. – Сто-о-ойте зде-э-эсь!

– У нее водяная болезнь, – вздохнул Денис.

– Ты у меня спрашиваешь? – подняла я брови. – На лошади ее не укачивало.

– На лошади – нет. Зато в карете очень даже, – хмыкнул тот, снова выуживая порядком помятую самокрутку и поспешно прикуривая.

Вот Дарья затихла, распрямилась, лицо ее, пепельного оттенка, было преисполнено страданием.

– Лучше бы я умерла, – шмыгнула она и тут же перегнулась обратно.

После очередного приступа кухарка слабой рукой обтерла губы, облокотилась на мое плечо, пошатываясь и едва держась.

– Как же мне плохо, – промычала она, закатывая глаза.

И вдруг рухнула вниз в обмороке, утягивая меня за собой. Взвизгнув, я свалилась на мокрую палубу, чудом подставив ладони, чтобы не разбить лицо. Денис кинулся к нам, но вдруг, нагнувшись, застыл в немом изумлении с открытым ртом.

– Что это? – тихо прошептал он, тыча пальцем себе под ноги.

– Что? – Я стала неуклюже вставать, стараясь поднять и бесчувственную Дарью, белую как полотно, но яркий луч, ослепляя, ударил в глаза.

– Это же… это… – прошептал Денис, жадным взглядом ощупывая выпавший из моего кармана браслет, и потянулся за ним трясущейся рукой.

– Браслет мой! – перебила его я.

Спасая побрякушку, я отбросила ее носком сапога. Браслет отлетел на приличное расстояние. Одновременно мы оба кинулись к Невинности, позабыв про болезную стряпуху, распластавшуюся на палубе. Браслет сверкал и переливался на сумасшедшем солнце и казался ярче его теплых лучей. Вся корабельная команда на мгновение затаила дыхание. Матросы прикрывали глаза от яркого блеска.

Давидыв схватил меня за шкирку, стараясь остановить. С хрустом разорвался ворот, в разные стороны разлетелись крохотные пуговки.

– Браслет мой! – Я вывернулась из его рук.

Мы рвались к блестящей побрякушке, как две лихие сороки. Денис зацепился за натянутый канат и кубарем покатился по палубе, ударился о бортик.

– Че-огт! – завопил он, хватаясь за кудрявую голову.

Я победно взвыла, налетая на бочку с солеными огурцами, которую еще не успели убрать в трюм.

Над головой скользнула крылатая тень и перед самым моим носом когтистыми лапками схватила браслет. Довольно тявкнув, демон уселся на голову деревянной бабы, покоцанной и подгнившей, на самом носу корабля. Все это произошло в одно мгновение – мы все застыли в изумлении.

Честно, впервые я не обрадовалась возвращению Страха Божьего.

Демон хитро прищурил круглые желтые зенки, едва удерживая в лапках тяжелый браслет. Денис, не сводя с него испуганного взгляда, осторожно поднялся.

– Страх, – ласково позвала я, протягивая руку, – солнце, отдай!

Бес открыл пасть, оголяя клыки, и довольно тявкнул.

– Наташа, лови свою тваюгу! – задохнулся Давидыв, подскакивая ко мне и подталкивая к носу корабля.

Страх Божий недоуменно нагнул голову, разглядывая нас, как непонятных, но от этого не менее любопытных букашек, и словно бы ослабил хватку. Браслет дрогнул в его лапках, мы дружно охнули.

– Дегжи! – прошептал испуганно Денис.

– Тихо ты! Он думает, что браслет – его ошейник! – цыкнула я на Давидыва и растянула губы в фальшивой улыбке, обращаясь к крылатой твари: – Страх, миленький, иди ко мне, хороший мой!

Демон расправил крылья, будто готовясь оттолкнуться от деревянной башки страшной бабы и кинуться в мои объятия.

– Лети сюда, – ласково подбодрила его я. – Ну же, мальчик!

Страх кивнул, вытянул лапу и с блаженным видом выпустил браслет в серые воды реки. На корабле на секунду воцарилось гробовое молчание, даже Дарья перестала постанывать. У меня вытянулось лицо, Денис шумно сглотнул.

– Он что только что сделал? – осторожно уточнил Давидыв, не веря собственным глазам.