— Интересно, зачем это Руперту? — пробормотала себе под нос Айрис. — В любом случае спасибо, что рассказали про этих Бамбергеров. И неужели вам совсем-совсем это не кажется подозрительным?

— Ме кажется, что вам пора, — сказал Годдард, указывая Айрис за спину.

Она обернулась. Вентворты и Сетоны, возглавляемые графиней Шелторп, которую поддерживал под руку Дэвид, возвращались к машинам.

* * *

История с Бамбергерами и Уоткинсами не шла у Айрис из головы ещё несколько часов. Почему она заинтересовала Руперта? Он нашёл своих родителей, но не был уверен и пытался теперь понять, можно ли это доказать? Может быть, родители нашли его сами, а он не верил, что это они и есть?

Портрет Джона Вентворта на столе Руперта — вот что ещё не давало Айрис покоя. Почему не леди Клементина, а он? Что это значило?

И ещё этот пропавший мальчик…

Айрис с утра, ещё до того, как все поехали на кладбище, зашла в гостиную и достала альбомы с немногочисленными детскими фотографиями мальчиков Вентвортов. Лицо Тони Хьюза было настолько неопределённым, что он мог быть не только Рупертом, но и Дэвидом, и леди Клементиной, и какой-то посторонней девочкой на снимке с дня рождения Дэвида.

Было понятно, что фото ей никак не поможет.

Вторую половину дня Айрис провела в библиотеке. На семейном сборище Вентвортов-Сетонов она чувствовала себя ужасно лишней и в библиотеку можно сказать, что сбежала. К тому же собрание это было весьма печальным даже по меркам похорон. Все тяжело молчали и наверняка думали о том, что убийцей может оказаться один из тех, кто находится сейчас в этой комнате. Возможно, именно поэтому никто не остался в Эбберли на ночь — все довольно быстро уехали.

Кристина тоже хотела уехать, и Руперт с ней, но — как неожиданно выяснила Айрис, — инспектор Годдард вежливо попросил его не покидать поместье. У него не было законных оснований запереть Дэвида и Руперта в Эбберли, но они предпочитали его слушаться. Мало кому хотелось оказаться в участке, даже если на короткое время. Так что и Руперт, и Кристина остались.

Когда все наконец разъехались, в доме наступила привычная тишина. Айрис вспомнила, как она пугала её в первые дни, а теперь… Теперь она ассоциировалась скорее с чем-то ностальгически-приятным, когда разгадка тайны леди Клементины ещё казалась чем-то вроде игры, волнующего, щекочущего нервы приключения.

В шесть вечера в библиотеку вошёл Дэвид.

— У меня есть кое-что для вас, — сказал он. — Письмо из школы Эскюде. Почту привезли утром, но у меня не было времени её просмотреть.

Он протянул Айрис толстый, плотный пакет из жёлтой бумаги. Она взяла его в руки, но пару секунд не решалась открыть.

— Надо чем-то разрезать, — сказала она.

Нож-птичку Дэвид отдал инспектор Годдарду, как и ещё один из того же набора, с рубиновыми глазами, а новый на столе так и не появился. Айрис взяла ножницы и отрезала уголок конверта.

Внутри были два листа и с десяток фотографий.

— Можно? — Айрис посмотрела на Дэвида. Это всё же были письма и фотографии, которые предназначались Вентвортам, а не ей.

— Читайте письмо, а я посмотрю фото.

Первое письмо было от секретаря школы; она писала, что нашла в архиве второй экземпляр письма мсье Пикара и прилагает фотокопию. Какие фотографии были отправлены леди Клементине, сейчас понять было невозможно, поэтому секретарь отобрала несколько из тех, что были распечатаны для ежегодных альбомов.

Мсье Пикар напечатал своё письмо на машинке, поставив внизу лихую подпись, так что Айрис в кои-то веки не пришлось разбирать чей-то малопонятный почерк.

«Дорогая леди Клементина,

надеюсь моё письмо найдёт Вас в добром здравии.

От лица Новой школы ещё раз выражаю Вам благодарность, что именно наше заведение Вы выбрали для обучения Вашего сына Руперта. Мы гордимся оказанным нам доверием.

Моя коллега мадам Юбер уже отправила вам итоговые оценки Руперта, и, надеюсь, вы довольны его результатами. Если по какой-то причине Вы не получили письмо мадам Юбер, дайте знать, и мы немедленно вышлем его повторно.

Я, со своей стороны, как наставник Руперта хотел бы больше рассказать не о его академических успехах, а об эмоциональной и психологической составляющей его личности».

Айрис без особого интереса просматривала многословные, но почти бессмысленные абзацы, рассказывающие об успехах Руперта в спорте, труде на благо школы, командной работе и так далее, когда её позвал Дэвид:

— Айрис, посмотрите сюда.

На фото, которое он показывал, Руперт сидел за рулём непривычно выглядящего маленького глазастого автомобиля; рядом с ним сидел мужчина с орлиным носом и густыми усами. Позади машины ещё один молодой человек широко улыбался, подняв руку в приветственном жесте.

Айрис заметила, что Дэвид немного побледнел. Губы сложились в жёсткую гневную полоску.

— Это ничего не значит… — сказала Айрис. — Просто снимок. Он мог сесть за руль просто ради хорошего кадра.

— Моя мать сожгла фотографии, и вполне возможно, что из-за этого! — резко ответил Дэвид. — Нашли что-нибудь в письме?

Айрис быстро побежала глазами по строкам.

— Вот… Читайте с этого места! — показала она. — Боже…

«Надеюсь, этим летом Руперт сможет наконец, получить права. Он был полностью готов к их получению прошлой зимой, но тогда, насколько я слышал, выдача документов была приостановлена. Мы чрезвычайно горды успехами Руперта, ведь ему, учитывая его физическое состояние, тяжелее управляться с педалями, чем остальным. Мсье Руа разработал для него специальную систему занятий. Сожалею, что обстоятельства помешали ему сдать экзамен в прошлом году…»

Дэвид забрал листок у Айрис.

История с поездом произошла летом 1956 года. Руперт был готов к экзамену зимой, то есть в рождественские каникулы с декабря 1956 по январь 1957-го. Летом он, скорее всего, уже занимался с этим мсье Руа и водил, пусть и не очень уверенно.

Руперту все поверили, потому что он, во-первых, был Вентвортом, и его слово весило больше, во-вторых, потому что все считали, что он просто не мог быть за рулём.

У него ещё и нога действовала плохо. Конечно, он не мог водить.

А он водил.

Конечно, то, что он умел водить машину, ничего не доказывало, но если бы Руперт это не скрыл, у Вилли Дженкинса был бы шанс оправдаться.

— И вы не знали? — спросила Айрис. — Никто не знал?

Дэвид покачал головй:

— Он почти ничего не рассказывал про школу. И в том году я после экзаменов гостил у Марти Шевингтона, его семья меня пригласила. А сюда я приехал за день до того, как всё это случилось. Мы мало о чём успели поговорить, Руперт