какой-то рецепт. Миссис Хендерсон тем временем ловко отрезала тонкие куски мяса от большого отруба и передавала своей помощнице. Та их энергично отбивала.

Из-за стука молотка говорить приходилось громко, и когда Айрис вошла в кухню, её не заметили. Потом миссис Хендерсон всё же подняла глаза от куска мяса и увидела Айрис. Они поздоровались, немного поболтали о том, о сём, Айрис рассказала, что инспектор Годдард уже поговаривает о возвращении в Лондон. Айрис только собиралась задать свой вопрос про двадцать второе февраля, как в кухню заглянула Мэри и сказала, что миссис Пайк нужно подойти к телефону. Та поднялась с табурета и сказала, что возьмёт трубку у себя.

Айрис решила подождать миссис Пайк у дверей её комнаты.

Та вышла очень быстро — и с очень озадаченным лицом.

— Мисс Бирн, — воскликнула она. — Вы разве меня ждёте?

— Да, я хотела кое-что спросить, поэтому и пришла.

— А я и не поняла. Проходите! — она пошире распахнула дверь комнаты. — Простите, что заставила вас ждать.

— Ничего страшного, это я вас отвлекаю.

— Тогда подождите ещё секунду, я запишу кое-что. А то забуду…

Миссис Пайк села за свой стол и что-то вписала в толстую тетрадь. По движению её руки, Айрис поняла, что она поставила в конце три восклицательных знака.

— Если у вас срочное дело, я могу подойти потом, — сказала Айрис.

— Нет, не срочное. Надо кое-что передать Уилсону, а я даже не знаю, где он. Собирался отвезти собаку к ветеринару, но я что-то не слышала машину.

— Что-то с Наггетом?

— Нет, с ним хорошо всё. Собака из сторожевых. Вроде, на одну лапу стала припадать, я и не знаю. Не хожу туда.

Айрис тех собак тоже почти не видела. Иногда слышала лай, но и то редко. Собак держали в большом вольере рядом с Утиным коттеджем, где жили садовники, и если и выпускали побегать днём, то уходили с ними далеко в лес.

Миссис Пайк снова посмотрела на свою запись в тетради и качала головой, словно недоумевая.

— Даже не верится… — сказала она. — Вот Уилсон удивится! — Она перевела глаза на Айрис и пояснила: — Мисс Фенвик звонила, горничная леди Клементины. Я думала… Ох… Боялась, её и в живых-то уж нет. Она очень старенькая. Я вам рассказывала про неё…

— Её же инспектор Годдард искал, найти не мог! — воскликнула Айрис.

— А она сама позвонила, представляете? Она, оказывается, живёт с троюродной сестрой на её ферме в какой-то глуши. И вот объявилась! Телевизора у них нет, радио тоже редко слушают… Она даже не знала, что леди Клементину нашли. Сегодня где-то услышала. Плачет, говорит, даже на похороны не успела… Бедная! Она же с рождения её растила!

Айрис вздохнула.

— Может быть, она всё равно приедет? Сможет прийти на кладбище…

— Так она поэтому и звонила. Сказала, чтобы её в Стоктоне с поезда встретили. — Миссис Пайк всплеснула руками: — Ох, я вас заболтала опять! Вы же по делу пришли.

— Не совсем по делу… Даже не знаю, как и сказать. Очень странный вопрос, но у меня так и крутится в голове одна дата, и не могу вспомнить, что это такое. Может быть, вы знаете… Двадцать второе февраля.

— Конечно, знаю, — не задумываясь ответила миссис Пайк. — Это день рождения сэра Дэвида.

Глава 20. Обыск

Айрис подумала, что не может дышать, — как будто что-то ударило её изнутри. Ужасная догадка.

Одно мгновение ей казалось, что все те нити, что она нащупывала и распутывала, расплелись — и она увидела весь узор. Но в следующую секунду они стянулись в какой-то невообразимый узел. Такой, что невозможно развязать.

— Вы уверены? — произнесла Айрис плохо слушающимися губами. — Это точно?

— Разумеется, я уверена, — ответила миссис Пайк почти обиженно. — Как бы я могла спутать? Мы же всё планируем заранее, продумываем стол, принимаем гостей. Если тут празднуют, а не в Лондоне, конечно.

Странное совпадение… Могло оно быть не просто совпадением?

— А где он родился? — задала Айрис вопрос, который должен был разрешить её сомнения окончательно. — В Лондоне или здесь?

— Ох… — выдохнула миссис Пайк. — Как же его, дай бог памяти!.. Городок какой-то под Лондоном. Стратфорд!

Кровь бросилась Айрис в голову. Этого не могло быть, просто не могло быть! Дата рождения могла совпасть случайно, но ещё и место… Таких случайностей не бывает.

— Но как?! — спросила она. — Не понимаю…

— Там такая история… — протянула миссис Пайк. — В доме её вспоминать не любили. Я здесь лет шесть или семь проработала до того, когда узнала. Приятного мало, надо сказать.

Айрис не пришлось долго уговаривать миссис Пайк. Та охотно делилась историями из жизни хозяев — при условии, что это не выставляло их с плохой стороны. Из спутанного рассказа — миссис Пайк несколько раз исправляла саму себя или возвращалась к началу истории, потому что забыла упомянуть что-то важное, — Айрис поняла следующее:

Когда леди Клементина была на последних месяцах беременности, она навещала свою тётку, графиню Гвендолин Шелторп, чей день рождения ни в коем случае нельзя было пропускать… Айрис понаблюдала за графиней во время похорон: все подчинялись ей беспрекословно. Она была властным матриархом не только Шелторпов (семьи своего мужа), но и Сетонов — по праву рождения в этой семье. До родов было ещё несколько недель, и после празднования леди Клементина осталась погостить в поместье. Её муж пробыл там два дня и уехал. У него возникли срочные дела на одном из предприятий, но ходили слухи, что он оттуда просто сбежал: Гвендолин Шелторп его недолюбливала и даже не пыталась это скрыть. Она считала, что Клементина, дочь графа Сетон и её родная племянница, должна была и замуж выйти, самое меньшее, за графа… А с таким приданым могла бы стать даже герцогиней. Брак с жалким баронетом, к тому же небогатым, казался графине мезальянсом. Двадцать четвёртого февраля леди Клементине нужно было быть в Лондоне на каком-то другом празднике или приёме. Во время беременности её ужасно тошнило в машинах, поэтому двадцать второго февраля она отправилась в Лондон на поезде, и отправилась одна, потому что родов так скоро никто не ждал. В пути у неё начались схватки. До Лондона было близко, так что она решила, что в запасе ещё несколько часов, и она доберётся до дома. Ей многократно предлагали сойти с поезда раньше, но она упорствовала до последнего. В конце концов, когда оставалась всего одна станция до вокзала Ливерпуль-Стрит, стало понятно, что ждать больше нельзя. С поезда пришлось сойти в Стратфорде, и