о причинах, побудивших Гисли убить Тора, однако расспрашивать его об этом лично ей вовсе не улыбалось. Ничего, она что-нибудь придумает. Мотив, конечно же, должен существовать. Невероятно, чтобы это был несчастный случай. Ведь тогда теряется весь смысл. Чтобы получился достойный детективный роман, в основе должен лежать некий серьезный моральный конфликт, нельзя написать целую книгу о несчастном случае или случайном убийстве. Или все же можно? Ханна задумалась: а что, если попытаться удивить всех своим детективом, бросить вызов самому жанру, списать все на случайность, указать на то, что в действительности безразлично, на кого падет ответственность, поскольку и вины-то, предусматривающей эту ответственность, по сути, не существует, а есть лишь разрушение морального компаса человека…

– Рука выглядит неплохо.

Ханна была так занята своими мыслями, что не заметила, как подошла Маргрет. Представив себе, какой потрепанный у нее, должно быть, сейчас вид, Ханна чуть не расплакалась от досады, однако решила отшутиться.

– Чего только не сделаешь, лишь бы не дописывать книгу, верно?

Маргрет посмотрела на нее без тени улыбки.

– Я беспокоилась о тебе. Хотела поехать с Виктором в больницу, однако дети… Кому-то надо было остаться с ними дома.

Живой интерес Маргрет к ее самочувствию вызвал у Ханны внезапное и весьма неожиданное для нее самой желание оказаться в постели, уснуть, ощущать, что все о тебе заботятся, отдохнуть физически и не думать ни о чем ином, кроме выздоровления. Ее наполняла безумная тяжесть, и это относилось не только к проклятой недействующей руке, а ко всему телу, которое испытывало настоятельную потребность в том, чтобы его окружили вниманием и уходом, ничего не требуя взамен. Возможно, все-таки ей лучше было оставаться в больнице.

– Со стороны Виктора было очень мило приехать и забрать меня. Особенно если учесть, что его собственная рука так пострадала.

– «Очень мило», «очень мило»… Между прочим, ему там тоже наложили швы и сделали перевязку. А по поводу того, что он тебя забрал… Да, верно, он забрал свидетеля, который видел преступника последним. Так что, как видишь, все получилось просто прекрасно, а главное, весьма практично.

Ханна с легким удивлением посмотрела на Маргрет. Что это, неужели в ее голосе звучат нотки ревности? Или, по меньшей мере, раздражение оттого, что в силу своей работы у Виктора постоянно есть возможность общаться с Ханной? Она покосилась на Виктора, который в данный момент разговаривал с кем-то из молодых людей. Хотя он стоял спиной к ней, у нее создалось ощущение, что он краем глаза за ней наблюдает.

– Не хотелось бы критиковать, но я вообще-то надеялась, что здесь будет хоть какой-то алкоголь. Мне бы совсем не помешало чем-нибудь порадовать свой организм.

Маргрет взглянула на нее и укоризненно покачала головой.

– Думаю, что сейчас последнее, чем ты можешь его порадовать, – это яд.

Маргрет прикоснулась к здоровой руке Ханны. Вроде бы простой, ничего не значащий жест, однако Ханне он показался достаточно смелым. В глазах Маргрет сверкнула нежность.

– Пойдем со мной. На две минуты.

Маргрет слегка повела бровью. Ханне показалось, что она поняла этот знак. Маргрет вышла. Ханна отставила тарелочку с печеньем, прошлась по комнате, попутно обменявшись парой общих слов с несколькими приглашенными на поминки, и, последовав за Маргрет, нашла ее на кухне в одиночестве. Ханна прикрыла за собой дверь. Некоторое время они просто смотрели друг на друга, как будто им вполне достаточно было оказаться наедине, вдвоем, без посторонних. Затем Маргрет подошла и поцеловала Ханну. Ее решительность застала Ханну врасплох. Не сводя с нее глаз, Маргрет обеими руками взяла здоровую руку Ханны.

– Серьезно, я так за тебя переживала! Когда Виктору позвонили и сказали, что Гисли выбросил тебя из окна… Я решила, что ты погибла.

Ханна не могла и представить себе, что внимание Маргрет настолько сильно ее тронет. Впервые за много лет она почувствовала, как на глаза наворачиваются слезы. Причину этого она и сама не в состоянии была объяснить. Возможно, она только сейчас поняла, насколько близка была к смерти. Действительно ли Гисли хотел ее убить, когда выталкивал из окна? Отбросив обычную сдержанность и дав наконец волю чувствам, Ханна понурила плечи и сникла, чувствуя, как по щеке ползет предательская слеза. Дав ей скатиться до самого подбородка, Ханна медленно вытерла ее и, будто удивляясь самой себе, покачала головой.

– Ты только посмотри… Стою на похоронах, а оплакиваю себя.

– На похоронах так обычно у всех и бывает. Настроение соответствует.

Глядя на Маргрет, Ханна представила себе: что, если б рядом каждый день был такой человек, как она, всегда готовый поддержать и прийти на помощь, когда ты больше всего в этом нуждаешься? Ханна подалась к ней всем телом, желая вновь ощутить ее близость, хотя и понимала, насколько это будет рискованно и неуместно на похоронах Тора. Однако в данный момент это мало ее заботило; в душе не осталось ничего, кроме одного всепоглощающего эгоистичного желания – попасть в ее объятия. Маргрет нежно погладила ее щеку, но в этот момент обе они внезапно услышали слабый крик о помощи. Мгновенно остановившись, они переглянулись.

– Что это?

– Похоже на Эллу.

Выскочив в небольшой коридорчик, они стали прислушиваться, стремясь сориентироваться по звуку. Услышав из-за одной из дверей мужской голос, который выкрикивал что-то, похожее на приказы, Маргрет решительно рванула дверную ручку, и обе женщины замерли на пороге. Посреди маленькой гладильной комнаты, склонившись над Эллой, стоял Эгир и огромными ручищами сжимал ее горло. Элла полулежала на заваленной мятыми рубашками гладильной доске, и, судя по ее отчаянному взгляду, Эгир изо всех сил душил ее.

43

Убийцы имеют обыкновение появляться на похоронах. В голове Ханны все еще звучало эхо этих слов Йорна, вызвавших у нее неподдельное раздражение. Тем не менее он наверняка не мог иметь в виду, что отец покойного совершит еще одно убийство, да к тому же на похоронах. Чувствуя себя абсолютно беспомощной, Ханна безучастно наблюдала за тем, как Маргрет набросилась на Эгира и обрушила на него целый каскад исландских слов, вероятно требуя, чтобы он остановился, отпустил, прекратил. Борьба была с самого начала явно неравной, но Эгир, казалось, вознамерился вышибить дух из Эллы даже в присутствии свидетелей. Он вел себя как одержимый, готовый во что бы то ни стало совершить задуманное злодеяние. Виктор и несколько других деревенских мужчин, едва не сбив Ханну с ног, ворвались в гладильную и пришли Маргрет на помощь. Всем вместе им удалось отцепить стальные ручищи от шеи Эллы, заломить их Эгиру за спину и произвести таким образом довольно