принесла Индии много хорошего. Английский язык для огромной и этнически невероятно пестрой страны со множеством народностей и сотнями разных языков стал мостом – принятым всеми, универсальным средством общения. Инфраструктура Индии начала XX века (многое из нее сохранилось и спустя сто лет) была построена по проектам и под руководством британских инженеров. Англичане приучили индусов пить чай несколько раз в день (Индия станет его крупнейшим в мире производителем); они же строили и содержали тысячи школ, снизив традиционную местную неграмотность. Вероятно, главным было то, что британцы приучили (а кое-где и заставили) индусов подчиняться законам, а не прихотям местного царька-раджи, как это происходило тысячелетиями до сих пор. Разумеется, восстания в Индии тоже случались. Но реже, чем в других колониях, а их причины не были прямо связаны с неправильными действиями администрации: волнения возникали в периоды голода в провинциях в неурожайные годы или из-за конфликтов между местными народами. С такими выступлениями колонизаторы справлялись быстро и с относительно малыми жертвами.

Но в этот раз все было иначе. Конфликт Британии и Индии упорно тлел несколько лет, время от времени то вспыхивая, то ненадолго затихая. Как писали журналисты, в отношениях этих (столь разных, но обогативших друг друга) стран и культур впервые образовалась «глубокая трещина». В Первой мировой войне Индия оказала большую помощь своей метрополии, хотя тот конфликт прямо ее не затрагивал. Части британских войск, сформированные из индусов, сыграли заметную роль в ходе боевых действий, а возросшие дешевые поставки ресурсов из Индии в Британию помогли ей пройти войну без значительных экономических потерь. Но вместо благодарности и послаблений индусам британцы по окончании войны, наоборот, решили на всякий случай сильнее «закрутить гайки». Был принят новый кодекс индийских законов, расширивший властные и экономические полномочия британцев; введены более тяжелые налоги и экономические ограничения; главная оппозиционная индийская партия того времени Индийский национальный конгресс – поставлена вне закона. Очередные засухи и неурожаи дополнительно накалили обстановку, и в регионах Индии тут и там стали вспыхивать масштабные волнения. В 1919 году в Амритсаре, красивом городе на севере страны, возбужденная толпа убила нескольких британских полицейских; в ответ Британия ввела туда войска и спустя несколько дней новую демонстрацию встретила градом пуль: в той бойне погибли около пятисот безоружных людей, включая немало детей. Вероятно, именно тот эпизод стал точкой невозврата прежнего союза. Сотни миллионов индусов почувствовали себя глубоко оскорбленными и внутренне решились на затяжную войну за независимость. К моменту моего приезда с тех событий минуло три года, но потепления и примирения между Индией и Британией не наметилось – скорее наоборот.

Была и еще одна деталь, которая вначале казалась малозначительной, но со временем стала важной. У индусов в их борьбе за независимость появился неожиданный лидер. Это была своеобразная личность, чьи заявления и методы «сопротивления» ставили даже столь опытных колонизаторов, как британцы, в тупик. До недавнего времени они не могли даже уверенно решить, является ли этот лидер сопротивления противником, или же фактически он их союзник.

Этот необычный человек не был заговорщиком или «полевым командиром». Даже политиком в привычном смысле его можно было назвать условно. Это был скромный, тихий, необыкновенно спокойный адвокат средней руки, выходец из народа. Большую часть своей карьеры он проработал вдали от родины, в Южной Африке, вернувшись домой окончательно в весьма зрелом возрасте – несколько лет назад. Даже выдающимся интеллектуалом и эрудитом в традиционном смысле этого юриста и общественного активиста вряд ли можно было назвать. Скорее, он был похож на тихого безобидного бродячего проповедника или индийского аскета-праведника садху. Среднего роста, худой, физически хрупкий, говоривший тихим голосом, скромный и уже немолодой (пятьдесят с небольшим лет) мужчина типично индийской внешности – со смуглой кожей, темными глазами, всегда одетый в белую национальную одежду, сильно облысевший, в очках, опирающийся на посох при долгой ходьбе. Таков был портрет главного борца за независимость огромной страны от самой большой империи в истории.

Его звали Мохандас Ганди, но поэт Рабиндранат Тагор, а за ним и весь индийский народ дали ему почетное имя, которое с годами заменило его собственное, – Махатма, что на одном из диалектов хинди означало «Великая душа». После знакомства с биографией этого человека мое недоумение усилилось: в ней не было ничего выдающегося. Обычный аскетичный религиозный индус, каких можно было встретить миллионы что в то время, что сейчас. Но мне было необходимо в силу порученной мне миссии найти подход, ключ к психологии этого человека. Мне выпало быть чиновником в Министерстве по делам заморских колоний, я отвечал за бесперебойность торговли Британии с Индией. В текущем году товарооборот между ними в особенно чувствительной для Англии отрасли – текстильной – неожиданно упал в два раза. Несмотря на то что Британия и весь мир находились в благоприятной фазе экономического роста, столь резкое падение экспорта вызвало остановку ряда крупнейших текстильных фабрик Манчестера. Как раз накануне их владельцы установили новейшее оборудование, взяв под это огромные кредиты, наняли тысячи дополнительных рабочих. Но теперь их продукция – дешевое, удобное, ноское нижнее белье, майки, кепки, рубашки – накапливалась на складах, не находя сбыта, а вчерашние миллионеры-собственники были на грани банкротства и яростно атаковали правительство требованиями вмешаться и любой ценой исправить ситуацию. Общественное мнение их поддерживало.

Виновником болезненного кризиса был лично этот человек. Его учение, философия, идеология состояли в проповеди умеренности и доктрины «ненасильственного сопротивления захватчикам». Ганди утверждал, что любое физическое насилие над злом может порождать только новое зло и пользоваться им даже в благих, справедливых целях национального освобождения категорически нельзя. Ни один британец в Индии – даже полицейский, бьющий людей дубинками или стреляющий в толпу, – не должен физически пострадать. Единственный достойный, правильный путь к свободе, по версии Махатмы, – решительное несотрудничество с оккупационной властью. Формы этого бойкота могли быть разными. Ганди призывал народ к тому, чтобы не принимать звания от англичан, не работать на них ни в каком качестве, не соглашаться с решениями их судов, не носить европейскую одежду (и даже индийскую, сотканную на их фабриках), не платить налоги. Вместо этого в экономике он предлагал идти по пути упрощения хозяйства: ткать традиционную одежду вручную, расширять мелкие производства, от сложной технологичной продукции, которую нельзя произвести без крупных фабрик, следовало отказаться. По его мнению, счастье человека заключалось не в вещах, а в «праведности души». Он считал, что правильный путь – жить скромно, но справедливо и в гармонии с природой. Правда, сам Ганди перемещался по стране на автомобилях и поездах, не раз пересекал океаны на морских лайнерах, а в старости от болезней его спасали западные антибиотики. Впрочем, расхождения между идеологией и поступками в истории хорошо известны; к тому же Ганди большую часть