– Вот и ладно, – закруглился Моеммиламай. – Жди меня тут, я пошел купаться. Вдруг будет что срочное – беги прямо в купальню, не стесняйся.

Обладатель оранжевой накидки быстрым подпрыгивающим шагом удалился в сопровождении двух денщиков – оба выглядели важными донельзя – и скрылся за пышной драпировкой в дальнем конце огромного зала.

Латиалиламай вздохнул, и вызвал по спецканалу помощника.

Щелканье пика пирамид Азанни было нетерпеливым и резким. Сойло-па-Тьерц сначала хотел устроить шумный разнос связистам за то, что не сумели установить связь с материнской планетой первыми, но в свете недавнего поражения отказался от этой мысли. Нужно сплачивать силы, а не толкать пошатнувшихся. Пирамида Сойло лишилась одного крыла – предстоит спасти ее от падения. Ибо падение – не есть полет, а птица должна летать. И теперь Тьерц думал, что Парящий-над-Пирамидами зря сердится. Его поддержка не помешала бы деморализованным воинам пирамиды Сойло.

– Конечно, решение доставить людей внутрь корабля Ушедших было ошибочным. Но тогда понять ошибочность этого решения не представлялось возможным. К тому же, решение поддержать блеф Свайге принимал не я. Я лишь следовал рекомендациям, и следовал в точности. Летящий азанни не в силах противостоять слепой буре. Пирамида Сойло приняла бой с честью, и потери у нас меньшие, чем у остальных союзников. Я, как пик пирамиды Сойло, ни в чем не могу упрекнуть своих солдат.

– Я тебя не упрекаю, Сойло, – раздраженно ответил пик пирамид Азанни. – Ситуация такова, что мы не можем быть удовлетворенными положением вещей. Впрочем, ты прав, лучше взглянуть в будущее и попытаться исправить былые ошибки. К тому же, я даже признаю, что мы недооценили людей. Они действительно непохожи на дикарей. То есть, сами-то они похожи, но ведут себя люди совсем не как дикари.

Куан-на-Тьерц в центре долговременного планирования поудобнее умостился в креслонасесте и вновь обратился к пику пирамиды Сойло.

– Можно не сомневаться, что союзники немедленно вышлют значительные силы вслед крейсеру людей. Естественно, что так поступим и мы. Более того, нет сомнений, что не останутся в стороне и нетленные. Поэтому нужно из перьев вылезти, но опередить их. А желательно – и союзников. На первой фазе несомненными лидерами в притязаниях на тайны Ушедших были свайги, теперь место лидера уверенно заняли цоофт. Они первыми оправились от удара и использовали выигранное время с большой пользой. Азанни же, как это не прискорбно, снова довольствуются ролью сателлитов. Мы потерпели позорное поражение на Волге, и из воздушной ямы нужно побыстрей выбираться.

«Вещает, – подумал Сойло-па-Тьерц. – Будто с парадного креслонасеста в праздничный день. Куан, проснись, тебе внимает пик одной из старейших и наиболее уважаемых пирамид Азанни, а не шахтеры откуда-нибудь из захолустья! К чему этот неуместный пафос?»

Но вслух Сойло-па-Тьерц произнес совсем другое, и тон при этом у него сделался в меру виноватым:

– Не думаю, что сил даже целой пирамиды Сойло хватило бы для грядущих операций.

– Несомненно, – подтвердил Парящий-над-Пирамидами. – Теперь в ход пойдут куда более тяжелые козыри, чем единственное крыло. Твои советники, Сойло, лучше остальных разберутся в происходящем. Так поспеши же. К кораблю людей отправлены крылья многих пирамид. Но твое присутствие все равно необходимо. Чинись и стартуй. Ибо путь неблизкий, а время дорого.

– Я понял, досточтимый пик. Мы сможем начать разгон в ближайшее время.

– Удачи. Удачи всем нам.

Куан-на-Тьерц отсалютовал крылорукой и отключился. Времени было в обрез. Представители союзников ожидали на приоритетном канале.

Когда хватило сил открыть глаза, оказалось, что я лежу на полу.

– Очнулся! – облегченно сказал кто-то. Я не сумел понять – кто.

– Рома! – надо мной склонилось чье-то узкое лицо. Вскоре я понял кто это – Мишка Зислис. – Рома, ты как?

– Вроде цел, – пробормотал я. Разговаривать лежа было странно и я попытался сесть. Мне с готовностью помогли.

Тут оказалось, что я до сих пор раздет. Совсем. Спасибо, кто-то хоть прикрыл рубашкой самую интересную область.

– Помогите одеться, – пробормотал я.

Помогли – Чистяков и Зислис. Я сразу почувствовал себя увереннее и лучше. Вот ведь психологические гримасы…

Я находился в большом сферическом зале; пол был совершенно прозрачными, отчего казалось, что пульт, несколько кресел, я и все, кто сгрудился около меня, парят в воздухе. А за пределами зала светили мириады звезд.

И я не отыскал ни одного знакомого созвездия.

Я вздохнул.

– Чувствую, что меня вот-вот спросят: а что я помню? Так вот, предваряю. Помню я все. Ну, почти все. Что мы все были кораблем, и хорошо вломили зелененьким – всем без разбору. А потом куда-то перенеслись. Правильно?

– Правильно, – подтвердил Зислис. – А потом ты упрыгал в астрал, Роман Леонидыч…

– И долго я… витал?

– Да не особенно. Вот, мы только успели отключиться и добежать из соседних рубок.

Я огляделся – знакомых лиц было много, но попадались и незнакомые.

Невозмутимый Курт Риггельд и рядом с ним Юлька отчаянная со счастливым лицом (не видать тебе сына, дядя Рома, от этой мамы…). Смагин. Яна Шепеленко. Хаецкие. Зислис. Суваев. Фломастер… как его фамилия-то? Пере– чего-то-там. Не помню. А впрочем – неважно. Сержанты-патрульные, Ханька и Яковец. Мустяца. Прокудин. Маленко из директората – единственный с достаточно высоким уровнем доступа.

Мы снова стали людьми, едва вылезли из шкафов-скафандров, догадался я. И снова я понятия не имел как действуют механизмы моего корабля, хотя я смутно помнил, что совсем недавно повелевал ими.

И еще я помнил, что у всех нас теперь нет дома, потому что старушка-Волга не выдержала испытания нашей мощью и раскололась на тысячи осколков.

Мы сами убили свою планету.

Во имя спасения.

– Значит, мы победили? – спросил я неуверенно.

– В том бою – да. Но сомневаюсь, что чужие оставят нас после этого в покое, – глухо сказал Зислис и похлопал себя по карманам комбинезона – зажигалку искал, что ли?.

– Значит – будут еще бои, – сказал Суваев и отстраненно улыбнулся. – Дьявольщина! Да я жду не дождусь момента, когда снова влезу в шкаф и сольюсь с этим кораблем!

Я скользнул взглядом по лицам – и понял, что с Суваевым согласны абсолютно все. Кроме Смагина, Янки, Чистякова и Юльки отчаянной, которые еще не познали всепоглощающее чувство единения с кораблем и экипажем.

– Не думаю, что ждать этого придется особенно долго… – пробормотал я.