– Теоретически возможна ситуация, когда на вахтах останутся только люди директората. Вдруг они сумеют обезвредить защиту?

– Корабль не подчинится, – заверил Фломастер. – Он так устроен.

– Витя, – Яна взглянула прямо в глаза канониру. – Я уже говорила, что корабельные системы можно менять. В соответствии со своими интересами. Я не могу гарантировать, что умники из директората не изобретут какой-нибудь неожиданный фокус. И вообще, когда что-нибудь нежелательное кажется невозможным – обыкновенно оно достаточно быстро происходит.

– Да кто у них на это способен-то? У них же доступ максимум пятнадцать у всех! – не сдавался Фломастер.

– Ну и что – доступ? Самохвалов вполне способен на какую-нибудь пакость. Или этот… как его… Осадчий. И вообще Яна права, – проворчал Суваев. – Лучше присматривать за директоратом. Не похожи они на дураков – видал, что в жилых секторах устроили? Я в какой-то бар вчера зайти пытался – так у меня деньги требовать начали! Пока бармен не узнал, не пускали…

Фломастер только головой покачал.

– Ну, ладно, – примирительно сказал Зислис. – А Рома об этом знает?

– Понятия не имею, – ответила Яна. – Именно поэтому я и хотела с ним поговорить.

– Кстати, – оживилась Юлька отчаянная. – А кто-нибудь знает зачем мы здесь торчим? Я ожидала, что Ромка начнет выбирать планету вроде Волги…

– А ты бы согласилась добровольно сойти с корабля? – чуть наклонив голову поинтересовалась Яна. Взгляд у нее сделался снисходительный. Так взрослые на детей смотрят.

Юлька пожала плечами:

– Ну… Не сейчас, наверное.

– Вот именно. Никто с корабля не сойдет. Все хотят на вахты. А Рома чего-то ждет.

– Чужих он ждет, – пояснил Фломастер. – Дома мы дали им по загривку, но значит ли это, что чужие успокоились? Да они сил соберут и снова за нами погонятся.

– И что? – Зислис лениво шевельнул бровями и откинулся в кресле, вопросительно глядя на канонира.

– Что-что, – буркнул Фломастер недовольно. – У капитана спрашивай.

– Мне кажется, – вмешался Суваев, – что Ромка выяснил о корабле что-то очень важное. И теперь просто растерялся. Он не знает, что с новым знанием делать.

– Да что он мог выяснить? Что такого, до чего не смогли бы докопаться мы?

Суваев поднял на Зислиса цепкий взгляд.

– Например, то, на что хватает только капитанского доступа.

Зислис задумался. Слишком все это было сложно.

Он давно утерял первую эйфорию после погружения в сознание корабля и объединенное сознание экипажа. Он понял, что даже в слиянии с кораблем возможности оператора не безграничны, хотя и весьма велики. И еще он стал догадываться, что корабль их чему-то учит. Но чему?

Зислис много бы отдал, чтоб узнать это. Почти все.

Кроме одного: возможности ходить на вахты. Это он бы не отдал ни за какие блага мира.

– Ну, – спросил Шадрин. – И что ты от меня хотел?

Гордяев мрачно наполнил хрустальные стаканы.

– Во-первых, спасибо что пришел. Во-вторых, есть парочка вопросов.

Шадрин покосился на своих торпед – молчаливых и с виду безучастных.

– Только быстро. У меня мало времени.

Гордяев тоже покосился на шадринских торпед.

– Я могу говорить при них?

– Можешь. Они немые.

– Лучше бы глухие, – проворчал Гордяев. – Впрочем, ладно. Как жизнь, Леонид? Как новое место?

– Хреново, – честно ответил Шадрин. – Пойло – не в радость. На баб и смотреть уже не могу. А эти ублюдки с доступом еще и на вахты не пускают. Жаль, не перекоцали мы их в Новосаратове, пока маза была.

Гордяев многозначительно покивал и решил брать быка за рога. Шадрин не из тех, с кем нужно предварительно полчаса болтать о погоде и ценах на самогон.

– А скажи мне, Леонид… Ты знаешь, как этот землерой стал капитаном?

Шадрин насторожился.

– Тебе-то что?

«Ага, – подумал Самохвалов, настораживаясь. – Похоже, наши братцы-бандиты тоже призадумались о капитанстве… Прав Гордяев. Все-таки прав…»

– Ну, – Гордяев нарочито небрежно зашвырнул в пасть ломтик синтезированной ветчины. – Капитаны – они разные бывают. Был бы свой – глядишь, и вахты бы почаще случались…

Шадрин поиграл желваками на скулах.

– Слушай, Горец, – процедил он с неудовольствием. – Не темни, а? Спрашивай напрямую. Думал ли я с ребятами о смене капитана? Да, думал. Что еще тебя интересует? И что я получу в обмен на информацию?

Гордяев заметно оживился:

– Вот это деловой разговор! А то все эти обнюхивания, ощупывания… Детство, е-мое.

Шадрин равнодушно поглядел на шефа директората. Белесыми глазами убийцы. Но Гордяев знал, что равнодушие это напускное. Если бы Шадрину было неинтересно, он бы просто ушел. Или вообще не приходил. А раз есть интерес – значит можно договориться. Всегда можно договориться, почти всегда.

Гордяеву была очень нужна поддержка транспортников.

– Скажи, мы на Волге плохо жили?

Шадрин не ответил. Тогда ответил Гордяев – сам себе:

– По-моему, нормально жили. Ладили. Не цапались. Все были довольны.

– А я и сейчас доволен, – пробурчал Шадрин и могучим глотком опустошил стакан. – Ну и?

И тогда Гордяев поднял забрало.

– Давай сменим капитана.

– Как?

– А как их обыкновенно меняют?

– Не знаю, – беспечно ответил Шадрин. – Еще ни одного не менял.

– А месяц назад? Вы погулять к рубкам ходили? – Гордяев криво улыбался.

– Погулять, йопрст! Славно погуляли, до сих пор вспоминать стыдно. На рога я больше не попру, Горец. Если ты хочешь сесть в капитанское кресло, устраивай это собственными руками.

– Но ведь не даром, а Шадрон?

– Подробнее.

– Неограниченный доступ к вахте. И контроль за твоим сектором на твое усмотрение. Я не буду вмешиваться.

– Сектором? – Шадрин приподнял бровь.

– Хорошо. Не одним. Сколько тебе нужно? Два? Три? Пять?

Несколько секунд Шадрин делал вид, что размышляет.

«В самом деле, – подумал Самохвалов, изо всех сил стараясь, чтобы ничего не отражалось на лице. – А что просить? Он ведь никогда не заключал подобных сделок.»

Стало даже интересно, как Шадрин выкрутится.

– Я подумаю, – пообещал тот туманно.