– У меня есть результаты, которые все прояснят.

– А не поздновато, а? Знаешь, какой мне сейчас нужен результат? Не сесть! Тебя это тоже касается, кстати.

– Роджер, – медленно проговорил Кирилл.

– Ну?

– Я виноват, но смени, пожалуйста, тон. У нас есть проблема и мы хотим ее решить, так?

Роджер затянулся сигаретой, выжидательно глядя на Кирилла. Тот продолжил:

– Ты полагаешь, что проект вышел из-под контроля и стараешься решить проблему административными методами.

– Потому что он вышел из-под контроля, а я администратор.

– Да. Но в первую очередь мы оба – ученые. Даже не врачи. Поэтому я предлагаю решать проблему в той плоскости, где она зародилась: в научной, психологической, технологической.

– Что конкретно ты предлагаешь?

– Пойти ко мне в кабинет.

Роджер с силой вдавил окурок в пепельницу и поднялся.

За тремя мониторами Кирилла устроился незнакомый сотрудник. Он щелкал мышкой, хмурился и хмыкал. Рядом сидел еще один, постарше, и щурился оценивающим взглядом.

– А ну прочь свои ручонки! – заорал Кирилл так, что Роджер, вошедший первым, вздрогнул.

Парень за компьютером поднял пальцы от клавиатуры и недоуменно посмотрел на директора института. Тот примирительно сказал:

– Ребята, все верно, идите на перекур.

"Идите на хер", – хотел уточнить Кирилл, но сдержался. Он и не думал, что вмешательство в программу вызовет у него такую злость. Впрочем, он уже несколько дней был на взводе.

На полпути к своему рабочему месту, он замер, разглядывая палату. За стеклянной стеной дежурили двое врачей и медсестра. Оборудование для Психикона было сдвинуто в угол палаты и закрыто тканью, его место занял аппарат искусственного кровообращения, за терминалом которого сидел врач, поглядывая на мониторы. Поршни двигались как живые, по прозрачным пластиковым трубкам струилась кровь. Один из блоков осуществлял вентиляцию легких – из него выходила голубая гофрированная трубка и исчезала во рту Аркадия.

– Состояние критическое, – донесся голос Роджера. – Сердце и легкие отказали.

– Что с мозгом? – спросил Кирилл.

– Активен…

– Значит, не все потеряно!

– Но каждый час сила нейронных импульсов снижается на один-два процента. Врачи не могут это остановить…

Кирилл увлек Роджера к компьютеру. Пальцы привычно забегали по клавиатуре. Психолог чертыхнулся, глянув на отключенное оборудование, а затем на дверь, куда вышли посторонние специалисты. Через пару минут он развернул монитор в сторону директора и сказал:

– Незадолго до… кризиса я начал работать над визуализацией эго Аркадия. Программа еще не готова, но я успел получить несколько кадров. Смотри!

На мониторе возникло изображение. Очертания подрагивали, мелкие детали постоянно изменялись, словно изображение сгенерировала нейросеть или они наблюдали сон, который плохо запомнился. Рваные тени облаков стелются по залитому солнцем пустынному пляжу, что простирается вдоль огромной реки топким мелководьем с мягким песком вперемежку с илом. Кружат чайки. Роджер будто ощутил запах речной воды и рыбной слизи.

У самой кромки воды, безвольно раскинув руки, лежал на спине мужчина, одетый в архаичную одежду. В грудной клетке зияла страшная рана, дыра, в которую пролезет кулак взрослого мужчины. Даже в измазанном грязью лице легко было узнать Аркадия.

Роджер приник к монитору и провел по нему кончиками пальцев.

– Поразительно, – прошептал он. – Это выглядит намного перспективнее, чем твои ранние представления о Психиконе. Что ж ты раньше не показывал?!

– До сих пор у меня были только данные личного погружения, а их нельзя считать объективными.

– Значит, он сейчас… в своем внутреннем мире, Психиконе, лежит вот так?

– Это последние полученные кадры. Сейчас Аркадий отключен от Психикона, но, думаю, что ничего не поменялось.

– А вдруг он мертв?

– Исключено. Бессознательное интерпретировало его как выброшенного на берег, а именно так принято представлять разного рода выживших, например, после кораблекрушения. Если бы он умер по-настоящему, то покоился бы на дне реки или его растерзали бы хищники.

– Как это вообще возможно Кирилл?

– Я полагаю, что подключение к АИК дало свой эффект. В Психиконе он лишился сердца, и физическое тело получило сигнал сердце отключить, но мы подключили его к аппарату, поэтому бессознательное не позволяет эго умереть.

– Возник конфликт, – кивнул Роджер, прищурившись. – Но верх постепенно берет субъективная реальность. Нейрофизиологи говорят, что мозг вырабатывает химические вещества, как при ишемии, хотя кровоснабжение мы обеспечили.

– Именно! – воскликнул Кирилл, глянув на директора с уважением.

– Так, – сказал Роджер, с трудом отводя взгляд от монитора. – Расскажи мне все. Абсолютно все. Теперь я вижу, что шанс действительно есть. Теоретически.

Директор сунул в рот сигарету.

– Ты чего? – возмутился Кирилл.

– И ты бери, – протянул Роджер пачку.

– Не хочу.

– Хочешь, – с нажимом сказал Роджер. – Это трубка мира для ответственного совещания двух безумных ученых.

Кирилл вытащил сигарету и начал рассказывать. Роджер слушал с энтузиазмом, который неуклонно перерастал в недоверие и скепсис по мере того, как Кирилл переходил ко все более невероятным событиям. Но как только рассказ