— Что случилось? — спросила она. — Тебе не нравится? — и присела рядом. Я сдавлено потянул воздух через нос и снова сделал глоток из бокала.

— У тебя все в порядке? — спросил я, отведя глаза в сторону. Это было ненормально. Неужели у нее каждый раз так срывает крышку, когда она перепьет? Господь, милосердный, мы же только спокойно все обсудили и сняли этот тяжелый камень с душ после той неловкой ситуации.

Я ощутил, как ее рука легла мне на бедро, после чего ласковым движением поднялась наверх и распустила тесьму, что поддерживала штаны на поясе. Затем ловким и уверенным движением скользнула внутрь и взялась за мой член, который и без того уже напрягся. Ее рука ненавязчиво гуляла туда-сюда.

— Все в порядке, Вильгельм, — сказала она, и толкнула меня на диван, уваливая на спину. — Просто я устала, чувствую себя одинокой и хочу тепла, — она стала стягивать с меня штаны. Оцепенение одолело меня. Ахуй, если быть откровенным. Только-только днем я был полон решительности, полон идей и двигался к цели, а сейчас замер, как школьник во время первого осознанного полового акта и застыл.

И за этими мыслями я не заметил, как она уже нависла надо мной верхом, снова взявшись рукой за орган. Что-то было не так. Что-то явно не то.

— Стой, — сказал я, взяв ее руками за талию.

— Что такое, дорогой?

ДОРОГОЙ???

— Не хочешь немного вина сначала? — спросил я, ощущая, как она все настойчивее начинает опускать бедра и своим концом теплоту и близость ее тела.

— Я хочу тебя, Вильгельм. — Она смотрела мне прямо в глаза. Что-то мелькало в ее чертах лица. Что-то несвойственное для нее помимо странного поведения.

Я крепко сжал руками ее за талию, не пуская дальше.

— Как меня зовут? — остро спросил я со сталью в голосе. Мия замерла, затем опустила голову на бок, замешкавшись.

— Вильгельм. Что с тобой?

— КАК. МЕНЯ. ЗОВУТ? — процедил я сквозь зубы, сомкнув пальцы так, что ее кожа побелела в этих местах.

— Вильгельм, ты делаешь мне больно! — выкрикнула она.

Я, не думая схватился за бутылку с вином, что стояла под правой рукой, не обращая внимания на острую боль в плече и со всего размаху заехал Мие прямо в щачло. Стекло разлетелось на мелкие осколки с трескающимся звоном. Мия кувыркнулась через спинку дивана и упала навзничь. Я подскочил на ноги, попутно натягивая на себя штаны и быстро завязывая шнурок на узел.

Встав над Мией, я засомневался в себе. Она лежала недвижимая, раскинув руки в сторону. Одновременно в голову пришла идиотская шутка не к месту про ноги проститутки: «— наконец-то они вместе / — кто? / — ноги», а сразу за ней вторая мысль: «убил. Совсем убил. Насмерть убил». Моя единственная спутница лежала на спине без сознания, а из виска медленно текла кровь.

Со стороны коридора, ведущего в купальни, донеслись мелкие семенящие шаги. Арчи вбежал в комнату, подскочил ко мне и стар теребить за штанину.

— Ага-бага! Уга-нага! Мочь-помочь! — причитал он, пока не увидел Мию, лежавшую перед моими ногами. У меня трусились руки. Коленки стали ватными. Арчи стоял рядом со мной. Я видел как его глаза изучают тело, а в крохотной голове происходил сложный мыслительный процесс. Он чем-то напоминал мне кошку по своим повадкам. Также осторожно подошел к Мие, стал ее обнюхивать. Видимо, ничего его не смущало, потому что кобольд начал суетиться. Он явно хотел мне что-то сказать, но слов в его рту не хватало.

Я не верил сам себе. Внутреннее чувство тревоги, что что-то не так подвело меня. Женщина, которая опекала меня (пускай и по-своему), сейчас была либо мертва, либо лежала без сознания. Как ей объяснить всю случившуюся ситуацию, если она придет в себя?

Мой взгляд зацепился за ее лицо. Я присел рядом и присмотрелся, и увидел то, что мне казалось странным с самого начала. Уголок ее рта неестественно пустился вниз. Простите за сравнение, «сполз», словно маска. И чем дольше