— Я приехал к господину Напье, — говорю я.

Охранник кивает.

— Езжайте по этой дороге к дому, там припаркуйтесь.

Он подходит к воротам и открывает их.

Луна почти полная, даже дорогу видно. Я медленно еду по гравию. Каждые десять метров по бокам встречаются фонарики. На вершине холма я вижу белый дом в испанском стиле с черепичной крышей. Снизу его освещают прожекторы. Я останавливаю машину в пятнадцати метрах от галереи. Меня встречает охранник в костюме. Лицо у него знакомое. Именно он выбил мне передние зубы.

— А новые зубы неплохо выглядят, — разглядывает он меня в свете луны.

— При нормальном освещении заметно, что они немного разного цвета, — объясняю я. Потом все же добавляю: — Стоматолог попался из Таиланда.

Охранник кивает и мерзко улыбается, словно я отпустил какую-то грязную шутку.

— Неважно, — сдаюсь я.

Он ведет меня по мощеной дорожке мимо плетеной мебели и горшков с бугенвиллией. Мы заходим в гостиную. Там я вижу Напье, склонившегося над бильярдным столом. На нем водолазка и брюки. Я впервые вижу его без костюма.

Охранник выходит из комнаты, не сказав ни слова. Напье не глядит на меня. Он отводит кий назад и бьет по шару. Биток, не вращаясь, попадает по «четверке», и та летит в угловую лузу. В одном этом движении кисти весь Эд Напье. Бьет он сильно, жестко, прямо. Никаких аккуратных ударов накатом. Никаких легких касаний.

Он примеривается к следующему удару: «пятерка» в центральную лузу. Не поднимая на меня глаз, Напье говорит:

— Неплохо сработано.

— Да, — соглашаюсь я.

Напье бьет по шару. «Пятерка» со свистом влетает в центральную лузу.

Наконец Напье отрывается от бильярда. Он прислоняет кий к столу.

— Какой-то ты невеселый для человека, только что ставшего обладателем двадцати миллионов долларов.

Я пожимаю плечами. Я хочу объяснить, что победа досталась мне дорогой ценой. Мои самые неприятные опасения подтвердились. Но зачем ему рассказывать? Напье — не тот человек, которого можно удивить предательством. С предателями он справляется. Одним движением. Сильным, жестким, прямым.

— Как твои зубы? — интересуется он.

— Ну, так.

Он вглядывается в мои зубы. Я улыбаюсь, как шестиклассник, которого фотографируют.

— Ты похож на мою бабушку, покойницу. Цвет разный.

— Это я исправлю.

— Ты прости, — извиняется Напье. — Джеки немного… увлекся.

— Прямо как в рестлинге.

— Что, прости?

— Нет, ничего, — отвечаю я.

Я вспоминаю, как мы с Тоби сидели на диване и смотрели поединок Душегуба Черного Шара и Фрэнки Кулака. Забавно было.

— Давай выпьем, — предлагает Напье. Он подходит к украшенному мозаикой бару и наливает два стакана виски. Один он протягивает мне: — Это виски. За победу, — поднимает он стакан.

— За победу, — повторяю я и выпиваю.

— Ах, хороший виски, — ставит он свой стакан. — Останешься на ужин?

— Конечно.

Он ведет меня в столовую. Стол накрыт на двоих. Мы подходим к стульям.

— Похоже, «Трокадеро» достанется мне.

— Да я и не сомневался. Вряд ли Сустевич сможет теперь тягаться с тобой. Ему сейчас и без того забот хватает. Его партнеры разозлились, они хотят знать, что случилось. Как он сорвал сделку. Куда дел их деньги.

— С этими русскими всегда непросто. Поверь мне. Уж я-то знаю.

Мы присаживаемся. Я замечаю, что третье место за столом пустует, там даже нет тарелок.

— Надо полагать, твоя жена к нам не присоединится?

Напье угрюмо мотает головой.

— Боюсь, что нет. С ней приключилась небольшая неприятность.

— Понятно.

— Насчет нее ты тоже оказался прав, — говорит Напье.

— В таких случаях я бы предпочел ошибаться.

Эд пожимает плечами.

— Я всегда ее подозревал. Но что поделать? Она была очень хороша. В постели была просто великолепна. — Он замолкает. — Да ты и сам знаешь.

Я вспоминаю ту ночь в «Облаках», черные полукруги на потолке казино. Вспоминаю номер Лорен Напье на тридцать третьем этаже, татами, ее ноги, обвивающие мою талию, ее накрашенные ногти на ногах.

— Да, ты уж прости, — говорю я. — Пожалуй, я немного… увлекся.

Напье улыбается.

* * *

Жена Напье и стала первой зацепкой. Странно, что она случайно встретила меня в баре однажды вечером, вы не находите? Что предложила сто тысяч, чтобы я обчистил ее мужа. Что у нее наготове была история про то, как муж ее бьет и как она боится за свою жизнь.

А затем, спустя несколько дней, я вдруг узнаю, что мой сын задолжал русскому бандиту. И вот он — счастливый случай: моему сыну отчаянно нужны деньги, а Лорен Напье совсем недавно их предлагала! Ясное дело — это судьба!

Подобные совпадения, возможно, и не вызовут подозрения у обычных людей.

Но такие, как я, шкурой чуют. Совпадение — это знак Божий, к которому надо относиться с должным уважением.

* * *

Когда я выяснил, что за спиной Лорен Напье стоит Сустевич? Что именно Профессор хотел обобрать Напье, чтобы заполучить «Трокадеро», а может, и еще что-нибудь из империи Напье? Я бы сказал, в тот самый момент, когда Профессор впустил меня в свой особняк в Пасифик-Хайтс. Он был слишком вежлив, слишком заинтересован в моих планах. Такие, как я, привыкли, что к нам относятся по-свински. Попробуйте обращаться с нами иначе, и мы сразу почуем неладное.

* * *

Когда Сустевич узнал, как именно я собираюсь обокрасть Напье, его ослепила жадность, и он решил тоже поучаствовать. Ему было мало видеть, как тонет его противник. Профессор захотел на этом подзаработать. Как я и предполагал.

На деньги мафии он начал скупать акции. Поскольку я был единственным владельцем компании, деньги шли мне. Он платил в среднем шесть долларов за акции, которые, как он думал, поднимутся в цене до десяти долларов. Удачное вложение, но только если бы это было правдой.

Вскоре он с сожалением поймет, что платил шесть долларов за акции, которые ничего не стоят. Я разделю доход с Напье — каждому примерно по двадцать пять миллионов — и отдам деньги Элиху Катцу за бриллианты.

Бриллианты — это отвлекающий маневр. Сустевич одолжил мне шесть миллионов, я ему верну пятнадцать. Когда мы с Профессором разойдемся, он будет считать нашу сделку самой удачной за всю свою жизнь. Он даже не узнает, что я его обокрал.

Об этом мы и договорились с Напье много недель назад.

* * *