— Сегодня все будет немного иначе, — предупреждает Напье. — Вы мне говорите, какие акции покупать, я звоню своему человеку, который и осуществит сделку. Только не подумайте, будто я вам не доверяю.

— Хорошо, — соглашаюсь я. — Но как же моя доля?

— Твоя доля? — улыбается Напье. — Ах да. Мы об этом позже поговорим.

Видимо, на моем лице нет абсолютной уверенности, поскольку он добавляет:

— Не беспокойся, Кип. Моя репутация всегда меня опережает. Я ее лишь догоняю.

Репутация действительно опережает его самого, как стоны опережают похоронную процессию. А согласно ей, деловая жизнь Эдварда Напье изобилует грандиозными обещаниями, сорванными сделками, внезапными отзывами обвинений за минуту до начала судебных процессов, а еще — если деловые партнеры упорствовали — внезапными исчезновениями людей. Иными словами, когда имеешь дело с Напье, деньги хочется получить вперед.

Но сегодня, видимо, шансов у нас нет. Напье наклоняется над столом и тянется к телефону. Нажав кнопку громкой связи, он набирает номер.

— Деррик слушает, — отвечают ему.

— Привет, — здоровается Напье. — Это я. Все готово?

— Да.

— Тогда начнем, — поворачивается он ко мне.

Напье закрывает дверь, ведущую в коридор.

Я подхожу к компьютеру и ввожу команду, которую всегда печатал Питер:

«>pythia — n=1».

На экране появляется зеленый график акций HPPR. Судя по нему, с акциями рыбной компании творится нечто странное: за сутки цена выросла с 3 центов до 6 долларов 20 центов. Над текущей ценой «Пифия» рисует кружок с предполагаемой ценой — 9,95.

— Хорошо, — кивает Напье, взглянув на график.

Затем он дает распоряжения своему человеку по телефону:

— Ты должен скупать все доступные акции HPPR. Максимальная цена — восемь долларов. Скупку продолжать до особого распоряжения.

Из динамика доносится голос Деррика, он уточняет:

— Мистер Напье, на ваш счет мы будем покупать акции HPPR. Максимальная цена — восемь долларов. Скупка по принципу айсберга, пока не будет достигнут ценовой потолок в восемь долларов, не останавливаемся до особого распоряжения.

— Все верно, — подтверждает Напье.

— Ваш запрос направлен на биржу…

Из динамика раздается щелчок. Лампочки мигают, словно решая, погаснуть или нет, но в итоге принимают решение отключиться. Экран «Пифии» выключается.

— Что за… — Напье растерян.

Он стоит спиной к окну, из которого льется солнечный свет. Из-за теней на лице сложно понять его выражение.

А затем: «Стоять! На месте! Стоять!» Мужские голоса. Громкие. Возможно, громкоговоритель.

Все происходит одновременно. Дверь слетает с петель, в комнату врываются двое в черных бронежилетах с желтой надписью «ФБР» спереди и сзади. Они разбегаются в противоположные концы помещения и опускаются на одно колено. Они машут пистолетами, целясь поочередно то в меня, то в Напье, то в Тоби, то в Джесс.

Теперь в комнату заходят еще двое: агенты Кросби и Фаррел. Эти идут спокойно. Пистолеты они вытащили, но их дула направлены вверх.

В итоге к ним присоединяется еще один агент — он постарше, седой человек в твидовом пиджаке с кожаными заплатками на рукавах, больше похожий на профессора университета. Идет он медленно, целеустремленно, словно все время вламывается в залы для переговоров начинающих компаний.

— Руки вверх! — кричит агент Кросби.

Я поднимаю руки. Моему примеру следуют все остальные.

— Кип Ларго, — говорит седой агент. — Вы арестованы.

— Арестован? — удивляюсь я. — За что?

— Мошенничество с использованием электронных средств коммуникации, мошенничество с ценными бумагами, вымогательство, перехват данных электронной связи. У вас время есть? Тогда присядьте, я вам весь список зачитаю.

— Погодите, — говорю я. — Это какое-то невероятное недоразумение.

— Мистер Ларго, — не обращает на меня внимания седой агент, — вы имеете право хранить молчание. Все, что вы скажете, может быть использовано, и обязательно будет использовано, против вас в суде. Вы имеете право отвечать в присутствии адвоката. Если у вас нет возможности нанять адвоката, вам его назначат.

— Вот вляпался, — кляну я себя.

Агенты в бронежилетах идут ко мне. Они заводят мне руки за спину и надевают наручники.

— Больно же, — жалуюсь я.

— Хорошо, — говорит седой агент. — Давайте отвезем всех в участок.

— Господа, подождите, — встревает Напье. — Я не имею никакого отношения к происходящему.

— Кто это? — поворачивается к нему седой агент.

— Эд Напье, — объясняет агент Кросби.

— Здравствуйте, агент Кросби, — улыбается Напье, словно приветствуя гостя в своем отеле. — Что здесь происходит?

— Ваш партнер уличен в противозаконных действиях.

— Правда? — удивляется Напье. — Надо же, а я и понятия не имел. Я занимаюсь инвестициями, а не расследованиями.

— Он ведь нам не нужен? — спрашивает агент Кросби у шефа.

— А он есть в списке?

— Нет.

— Тогда отпустите его. Вы знаете, где его найти?

— Да, — отвечает агент Кросби.

— Хорошо. Мы с вами еще свяжемся, — говорит Напье седой агент. — Вы ведь никуда не собираетесь уезжать?

— Если только в Лас-Вегас. У меня там отели.

— Понятно, — отвечает агент. Его впечатлить непросто. — Я остановился в гостинице «Резиденс Инн» на этой же улице. Похоже, у нас с вами много общего.

Седой агент поворачивается к Кросби:

— А остальные?

— Тоби Ларго, Джессика Смит… А где Питер Рум? — спрашивает Кросби у меня.

— Его нет, — качаю я головой.

— Ладно, поехали, — говорит Кросби, после чего поворачивается к Напье: — Вам тоже пора идти.

Напье глядит на меня, словно раздумывая, сказать ли мне что-нибудь. Пригрозить? Или договориться о разговоре потом? Но в итоге он решает, что благоразумнее всего будет промолчать. Видимо, угрозы могут подождать. Он кивает и быстро выходит из комнаты, пока агенты не передумали.

Пока Напье идет по коридору, представление продолжается. Седой агент громко приказывает:

— Зачитайте этим двоим их права.

Кросби принимается зачитывать права Тоби и Джесс. Мы слышим, как на другом конце коридора открывается дверь и Напье уходит из офиса — впервые за все время нашего знакомства тихий и робкий.

* * *

Вишневый «мерседес» Напье уезжает с парковки, но мы еще минут пять продолжаем разыгрывать маскарад на случай, если он вернется за забытыми ключами или если он приказал своим людям следить за нами издалека. Я слыхал истории про мошенников, слишком рано начавших праздновать победу: они радовались и кричали, хотя жертва была в нескольких метрах и все слышала. Сложно поверить, что, проделав такую огромную работу, кто-то может все испортить из-за собственной глупости, жадности и лени. Но разве история мошенничества не учит, что человеческая сущность как раз и сводится к этим трем качествам?