— С чего это вдруг мне придется от чего-то отказываться? — сухо поинтересовался он, полагая, что и так дает немало, предлагая женщине стать графиней и разделить с ним состояние.

То, как она посмотрела на него, не предвещало ничего хорошего. К тому же на лице Кэтрин появилась та самая улыбка, за которой, как он уже знал, неизбежно последует точный удар.

— Я готова согласиться с тем, что идея нашей женитьбы достаточно разумна. Только вот похоже, что жертвовать при этом предлагается только мне. Ты же, как и хотел, получаешь детей и спокойно продолжаешь жить точно так же, как и до этого.

Она наглядно представила Фрэдди, кутящего то в одном, то в другом злачном месте Лондона, а затем приезжающего домой в пропахшей женскими духами одежде и приветствующего ее и детей с веселой равнодушной улыбкой. Сердце неприятно кольнуло.

— Неужели ты не понимаешь, что появление в доме этого маленького чертенка и крошечного сына уже во многом изменит мою жизнь?

В вопросе слышалось искреннее недоумение.

— Со мной они вели себя вполне нормально. А вот с тобой… Ты почему-то вызываешь у людей неприязнь, они при тебе словно теряют все хорошее, что у них есть. — Граф помрачнел, и Кэтрин поняла, что несколько перегнула палку. — Мне хотелось бы знать, ты говоришь о настоящем браке или формальном?

— Конечно, о настоящем, — сухо ответил он, понимая, что означает блеск, вспыхнувший в ее темных глазах, — если ты имеешь в виду супружеские права и все, что с этим связано.

То, что он пойдет на некоторые уступки, Кэтрин не сомневалась. Вопрос заключался в том, сколь сильно он на самом деле любит детей и от чего готов отказаться ради них.

— Да, именно это. — Она посмотрела ему в глаза. — Таким образом, единственной, кто должен чем-то пожертвовать ради великой идеи, остаюсь все-таки я, милорд? Разве это справедливо?

Фрэдди вдруг захотелось убежать, куда глаза глядят. Он понимал, что Кэтрин права и сейчас пытается накинуть оковы и на него.

— Никогда не думал, Кэтрин, что брак и справедливость для тебя несовместимые понятия. — Она хмуро посмотрела ему в лицо.

— Чтобы они действительно не стали таковыми, я настаиваю на подписании нового контракта.

— Назовите ваши условия, мой достойный партнер, — попытался отшутиться граф, но это ему плохо удалось. Он видел, что Кэтрин ощутила свою силу и не собирается упускать удобный момент. Это пугало и обескураживало.

— Ни в первую брачную ночь, ни в последующие, до самой смерти, вы не тронете меня, милорд, если я письменно не выражу на то своего согласия.

— О Боже, неужели ты собираешься каждый раз обращаться ко мне с посланием?

Фрэдди потребовались серьезные усилия, чтобы не расхохотаться. Кэтрин была столь чистосердечной в желании одержать верх, столь искренне уверенной в том, что ей это удастся на этот раз, что высмеять ее сейчас было бы все равно, что обидеть ребенка.

— На этом условии я буду особо настаивать, — произнесла она почти торжественно, не подозревая, что терпение собеседника иссякает. — Мне бы не хотелось быть вашей игрушкой.

— Ты хоть сама понимаешь, что говоришь? — не смог все-таки сдержать улыбку граф. Лицо его при этом смягчилось и даже помолодело. — Ты собираешься письменно оповещать меня, когда захочешь заняться любовью. Не чересчур ли, а? Может, ты вообще собираешься прожить остаток жизни в воздержании? Или… — Голос Фрэдди вдруг похолодел. — Имей в виду, я не допущу повторения того, что выделывала моя первая жена. Если я узнаю, что у тебя есть другой или ты хотя бы помышляешь об измене, я устрою такой скандал, о котором будут вспоминать еще сто лет.

— И что же вы сделаете, милорд? Убьете ни в чем повинного беднягу?

— Нет, Кэтрин, я убью тебя.

Взгляд, которым сопровождалось это заявление, заставил ее вздрогнуть. Теперь она точно знала, что означает этот взгляд: Фрэдди постоянно ждет неприятности, скрывая свои мрачные предчувствия и боль под непроницаемой маской. Понять, что делается у него в душе, можно, только зная, что произошло с Моникой. Кэтрин мысленно одернула себя. Пора бы уже избавиться от романтизма юности и перестать приписывать этому высокомерному красавцу какие-то душевные муки. Вряд ли он способен относиться к женщине иначе, чем к предмету удовлетворения своей похоти. И все же мысль о том, что какая-то женщина могла предпочесть ему другого, не давала ей покоя. Она не могла понять, как это возможно променять его на другого мужчину? Она так задумалась что чуть было не начала расспрашивать обо всем Фрэдди. Опомнившись в последний момент, Кэтрин решила, что еще успеет узнать подробности той загадочной истории. Сейчас она ни в коем случае не должна показать, что считает его неотразимым. Пока ей это удалось. Хорошо, чтобы так было и впредь.

— Лично я никогда не дам для этого повода, милорд, — произнесла она настолько холодным тоном, насколько позволили бушующие в ней чувства. — Если мне понадобится мужчина, я дам вам знать. Скорее всего это может произойти, когда я захочу родить еще одного ребенка.

— Так… Значит, я должен дожидаться того момента, когда в тебе взыграет жажда материнства или луна будет особенно яркой, а может, когда знаки Зодиака сложатся соответствующим образом? В этих случаях меня будут приглашать в качестве жеребца-производителя?

«Боже правый, мама ошиблась, — добавил он про себя. — Здесь разыгрывается не греческая трагедия, а какой-то непристойный фарс».

— В целом вы поняли правильно, — ответила Кэтрин, чуть дрогнувшим голосом.

— В таком случае можно предположить, что, следуя условиям этого твоего нового контракта, я получаю право удовлетворять свои мужские потребности на стороне?

— Конечно, — быстро произнесла она, стараясь выглядеть безразличной, хотя сердце разрывалось от боли. — В этом плане ты волен поступать так, как посчитаешь нужным, но при двух условиях: во-первых, твои похождения не должны сопровождаться скандалами, а во-вторых, твои любовные связи не должны затрагивать нашу семью. Я имею в виду привычку оставлять слишком явные доказательства твоих связей.

Фрэдди не знал, что ему в данный момент больше хочется: немедленно свернуть этой женщине шею или зацеловать до беспамятства. Вместо того и другого он просто улыбнулся, точнее ухмыльнулся, столь хищной и предостерегающей улыбкой, что Кэтрин показалось, будто у нее приподнялись волосы на затылке.

— Я принимаю эти условия, Кэтрин, — произнес он с легким поклоном.

— Значит, договорились, — сказала она и тревожно на него посмотрела.

У нее было полное ощущение, что она заключила договор с самим дьяволом. А с кем еще можно сравнить этого необыкновенно красивого беспринципного и самоуверенного мужчину? Кто еще обладает таким колдовским очарованием? И она теперь станет его женой, будет иметь перед ним определенные обязательства, носить его имя. Он станет ее опорой и защитой в этой жизни.

«Итак, — произнес в уме граф, глядя на стройную, налитую фигуру своей будущей супруги, — она полна решимости осуществить задуманное». Его страстная, чувственная Кэтрин забыла те их ночи, о которых он вспоминал непрестанно все это время! Она позволяет ему заботиться о себе, обеспечивать ее, быть отцом его детей. Однако попасть в ее постель он сможет лишь в том случае, если она его позовет сама. И какой это дурак придумал, что браки заключаются на Небесах?