«Не самое соблазнительное движение», — повторил он мысленно еще раз. Он наклонился и, не обращая внимание на протесты, взял ее за руку и притянул к себе. Он прижал пальцы одной руки к ее губам, предупреждая взглядом, что кусаться не следует, а другой — осторожно, наслаждаясь опьяняющим осязанием ее кожи, помог снять перчатку. Мурашки пробежали по его телу при одном взгляде на эту маленькую ручку. Граф с удивлением рассматривал ее на своей огромной ладони, как недавно ручку сына.

— Тебе пришлось так много работать, Кэтрин, — произнес он, и Кэтрин не могла не отметить сожаление в его тоне. — Твои ручки стали похожи на руки прачки.

— А я и была прачкой, милорд, — отдернула она руку, — так же, как нянькой, горничной, истопницей… и делала все необходимые работы по дому.

— Отныне, к счастью, ты не будешь заниматься этими утомительными делами, — сказал Фрэдди, помрачнев.

— Мне не нравится, когда указывают, чем мне заниматься, милорд.

— Никто не посягает на твои права, Кэтрин, — вздохнул он. — Это просто забота о тебе. К тому же тебе действительно незачем будет заниматься всем этим. У нас достаточно слуг, которые получают жалованье именно за то, чтобы создавать для тебя удобства. По-моему, нет никакого смысла отбирать у них работу. Другое дело, что тебе придется следить за тем, чтобы они ее делали как следует.

— Ага! Наконец зашел разговор об обязанностях графини Монкриф.

— Да, но, заметь, не об обязанностях жены графа Монкрифа.

— И что же еще входит в эти обязанности? — не обращая внимания на уточнение, язвительно спросила Кэтрин. — Хотелось бы точно знать, в чем, по-вашему, заключается долг графини, точнее вашей графини.

— Если бы не дурацкий контракт, на котором ты настояла, тебе бы не пришлось над этим задумываться. Все бы твои силы уходили на меня и на детей. И это вполне бы меня устроило.

Фрэдди улыбнулся той самой неотразимой улыбкой, которой околдовывал ее раньше. Но на этот раз, однако, у нее хватило сил не поддаться его чарам. Она высвободила руку. Но Фрэдди все-таки успел перед этим провести теплым, приятным языком по ее растрескивающейся ладони. Она вздрогнула и спрятала руки за спину.

— Я тебе не конфетка, Фрэдди, — пробормотала она, изо всех сил стараясь справиться с предательским румянцем, выступившим на щеках. Ей не хотелось показывать свое смущение.

Глаза графа стали похожи на бездонное зеленое море.

— Конечно, нет, Кэтрин. Ты гораздо слаще. — Он посмотрел на ее пылающие щеки, горящие гневом глаза, улыбнулся, а затем рассмеялся вслух. На этот раз Кэтрин пришлось отвернуться к окну и сделать вид, что она увлечена мелькающими за ним пейзажами.

Как дочь барона, Кэтрин пользовалась определенными привилегиями, но они были скорее данью традиции, и она их почти не замечала. Например, коробейник, придя в Донеган, считал своим долгом прежде всего показать свой товар хозяевам замка. Арендаторы и пастор всегда кланялись ей, прежде чем заговорить. Да еще мама удивляла деревенских девочек, помогавших порой убираться в замке, обязательно называя ее в их присутствии мисс Кэтрин. У них редко бывали гости. Иногда оставались ночевать торговцы овощами и лошадьми, ведущие переговоры с отцом, да и проезжающий мимо прелат решался вдруг отдохнуть в замке Донеган. Она ничем не отличалась от своих деревенских подружек, разве что жила в замке. Ничего, кстати, особенного в этом, с точки зрения маленькой Кэтрин, не было. Зимой в замке было очень холодно, а подходы к нему заваливал снег, а летом в узких коридорах стояла нестерпимая духота. И дети крестьян, может быть, жили в лучших условиях. По крайней мере крышам их домов было не три века и они не угрожали обрушиться в любой момент на голову.

В общем, ни воспитание, ни опыт не подготовили новоиспеченную графиню Монкриф к положению знатной дамы, в котором она оказалась, когда они подъехали к маленькому постоялому двору, где решил провести предстоящую ночь граф. Кэтрин весьма удивилась, когда Фрэдди, подавая руку, назвал ее «миледи», и только его предупреждающая улыбка помешала ей выразить это удивление вслух. Излишним и льстивым показались ей приветствия гостиничных слуг, в полном составе выстроившихся перед входом. Но она промолчала и здесь.

Вслед за ними в помещение внесли ее небольшой дорожный сундучок. Кэтрин поняла, что граф намерен заночевать здесь. В том, что он не сообщил ей об этом раньше, не было ничего удивительного — за три последних часа они обмолвились всего несколькими фразами. Кэтрин решила, что противиться ни к чему и, спокойно подав руку склонившему голову в легком поклоне Фрэдди, молча последовала за ним к дверям гостиницы. Правда, у лестницы она едва сдержала желание ударить мужа под ребра — уж больно красноречиво приподнялись брови графа, когда он взглянул на смазливую горничную, стоявшую среди других слуг.

Фрэдди не сообщил жене о своем решении провести эту ночь на постоялом дворе по очень простой причине — он сам подумал об этом лишь несколько минут назад. Сначала предполагалось, что они поедут сразу в Монкриф, до которого было всего несколько часов езды от Лондона. Хозяйские апартаменты там были уже приготовлены, а дворецкому даны указания об ужине. Но объяснить Кэтрин, почему он все-таки решил остановиться в этом уютном уголке, Фрэдди было трудно. Уж слишком это было личным и запутанным. Он ни одного дня не жил в Монкрифе со своей первой женой. Его отец, предпочитавший бурную лондонскую жизнь деревенской, редко посещал Монкриф и оставался там ненадолго. Родовое имение пришло в запустение и ожило лишь с приездом Фрэдди. После смерти отца он унаследовал графский титул и стал владельцем Монкрифа. Фрэдди удалился из Лондона и поселился здесь, чтобы хоть немного залечить душевную рану. Благодаря его энергии и деньгам Монкриф совершенно преобразился. Для него этот дом был одним из немногих уголков отдыха. Приезжая сюда, Фрэдди испытывал такие чувства, какие испытывает любящий супруг, возвратившийся после долгой разлуки к преданной супруге. Только здесь он ощущал тепло и уют домашнего очага. Поэтому не хотел, чтобы его приезд в Монкриф омрачился враждебными выпадами Кэтрин и его собственным гневом. И если столкновения неизбежны, то пусть они состоятся на постоялом дворе, чем у родного очага. Граф постарается одержать победу в этом поединке.

Фрэдди подождал, пока Кэтрин скроется за дверью, и поговорил с хозяином постоялого двора, который в смущении стоял перед ним и теребил свой фартук. Он приказал ему подать ужин примерно через час. Этого времени вполне хватит, чтобы осуществить задуманное. Полный решимости, Фрэдди быстро поднялся по лестнице, перескакивая через ступеньки.

Сидя на жесткой кровати в самой большой комнате гостиницы, Кэтрин неожиданно ощутила умиротворение, и мысли ее приняли несколько романтичное направление. Собственно, почему бы немного и не расслабиться? Дети ее обрели отца. Более того, у них появилось будущее. Да еще какое! Недаром все шепчутся об этом. Но главное, что шепчутся с уважением. И не так уж важно, что первую брачную ночь ей придется провести одной на жесткой кровати, стоящей посередине полупустой комнаты. Тем более что первая ночь у них уже была. И какая ночь! Понимая, что мысли принимают опасное направление Кэтрин попыталась было одернуть себя, но безуспешно — воспоминания захватили ее.