Закрыв глаза, Эльза приготовилась умирать.

– Эй… – раздался рядом тихий голос.

– Гриша?! Почему ты здесь?

– Тсс! – Агриппина приложила палец к губам. – Он где-то здесь, не стоит шуметь. Молча иди за мной.

Женщины скользнули за дверь и заторопились по гулкому коридору. Сердце Эльзы колотилось так быстро, что, казалось, вот-вот выскочит из груди. Агриппина тянула ее за собой, оглядываясь по сторонам и старательно обходя углы, словно ожидая, что из-за любого из них может выскочить Стас. Наконец они вышли на улицу и побежали к машине.

– Подожди, я задыхаюсь, – взмолилась Эльза, – силы кончились совсем.

– Ничего, силы восстановятся, мясо нарастет. Хотя, должна сказать, аристократическая бледность и модельная худоба вполне тебе к лицу.

– Да? Думаешь, стоит так все и оставить? – подыграла Эльза.

– Дело вкуса, конечно, – заявила Агриппина, заводя машину, – но я бы особо не торопилась вернуться к прежним формам.

– Я вроде бы полной никогда не была, – обиделась Эльза.

– Да ладно, подруга, не напрягайся, с твоим весом тебе вообще не скоро удастся располнеть. Это я так, треплюсь, чтоб как-то тебя от тревожных мыслей отвлечь.

Машина тронулась и начала разворот. Эльза открыла рот, чтобы задать вопрос – а их у нее скопилось немало, – но Агриппина перебила ее:

– Только молчи, ни о чем не спрашивай. Все потом, потом! Сейчас главное – сбежать поскорее отсюда, а потом уже можно вернуться, но с милицией.

– Зачем вернуться? – вытаращила глаза Эльза.

– Чтобы помочь тем, кто остался. Стас вооружен, он стрелял в меня. К счастью, не попал.

– Так это твой стук в ставни испугал его? Господи, я думала, он убил Никиту!

– Насчет Никиты ничего не знаю, но вполне допускаю, что тебя ищут, и твой муж тоже мог прийти сюда.

Эльза оцепенела, а потом вцепилась в руль и заорала:

– Стой!

– Ты что, с ума сошла? Я чуть в дерево не врезалась!

– Останови машину, останови… – Эльза побледнела еще больше, руки у нее затряслись, а глаза стали безумными.

Едва автомобиль замедлил ход, она открыла дверцу и, выскочив на ходу, побежала по дороге назад.

– Немедленно вернись! – Агриппина несколько секунд, оглянувшись, смотрела ей вслед, потом захлопнула дверцу и развернулась.

Со дня исчезновения Эльзы Никита жил как в бреду. Он что-то ел – не чувствуя вкуса, кое-как спал – урывками и не высыпаясь, перестал обращать внимание на свою одежду и, наверное, со стороны выглядел дико. Ему было все равно.

Когда-то, пару лет назад, когда Эльза отчаялась родить своего ребенка, она предложила взять приемыша, но Никита с негодованием отверг эту мысль. Ему казалось, они с женой вполне счастливы вдвоем, а чужой ребенок никогда не сможет стать своим. Но сейчас все странным образом изменилось. Его мысли сконцентрировались на двух людях – на Эльзе и Марии. Первую он трепетно и нежно любил больше восьми лет, вторую, пяти лет от роду, узнал лишь недавно и, тем не менее, уже не мыслил себя без нее.

Ребенок, возникший в его жизни внезапно, среди ада, вдруг стал необыкновенно дорог ему. Никита и сам не мог объяснить, отчего чувствует эту маленькую девочку такой родной, такой близкой. Он прижимал ее к себе, и ему казалось, что это их с Эльзой ребенок, которого они не успели родить. Маша, Машенька, Мария. Печальная, горькая – означает ее имя на древнееврейском. Да, горько ей, крохе, в жизни пришлось…

– А может быть, ты и есть мой папа? – Девочка заглянула ему в глаза. – Мы шли, шли вместе с мамой, а потом ты заблудился и отстал, а мы пошли дальше. Потом мама ушла искать тебя и не вернулась. А теперь ты нашел меня. И мама скоро вернется, правда?

Никита украдкой смахнул слезу и чмокнул девочку в выпуклый лобик:

– Правда, любимая. Спи. И пусть тебе приснится мама.

– И большой розовый слон! – звонко засмеялась малышка. – Такой, как показывали в телевизоре.

– Да, и розовый слон.

Никита вспомнил этот вчерашний разговор и улыбнулся. Надо будет поехать вместе с Машенькой в «Детский мир» и купить ей розового слона. Вот только бы скорее нашлась Эльза…

Случилось так, что на выходных к нему приехала секретарь Марина. Он настолько погрузился в свои личные хлопоты и отошел от дел, что, увидев ее на пороге, на мгновение растерялся. Девушка, воспользовавшись его замешательством, вошла сама и только после этого спросила:

– Можно?

– Мама! – выскочила из комнаты Машенька в одних трусиках. И замерла, с интересом разглядывая девушку.

– Ребенок? Никита Сергеевич, у вас гости?

– Зачем вы пришли, Марина? – глухо спросил Никита. – Мы разговаривали с вами по телефону, и, если вы помните, я сообщал о своем безразличии к тому, что происходит на фирме. Во всяком случае, сейчас.

– Вы, наверное, удивитесь, Никита Сергеевич, но я не могу сказать того же и о себе. Контракт с Решетниковым еще не потерян, он сам отложил встречу, пойдя на уступки, а потом перезвонил и предупредил, что его не будет еще как минимум неделю. Сотрудники в основном исправно появляются на своих рабочих местах, но…

– Но большая часть разбежалась? – хмыкнул Никита.

– Да. И мне никак не понять, что случилось, почему все летит кувырком.

– А зачем вам, Марина? Мои заместители проявляют меньше рвения, чем вы. Если надеетесь на повышение зарплаты, то напрасно. Возможно, вам стоит поискать другое, более высокооплачиваемое место работы.

Марина вспыхнула.

– Я не крыса, чтобы бежать с тонущего корабля. Вы можете не верить в искренность моих чувств, но поверьте, мне тоже есть что терять, и я вполне способна испытывать человеческие эмоции.

– Проходите… – Никита закрыл входную дверь и указал на мастерскую: – Туда. Там нам никто не помешает говорить.

– Не хотелось рассыпаться в заверениях в своей преданности и лояльности, – продолжила Марина, сев в предложенное кресло, – но раз пошел такой разговор, скажу: я высоко ценю вас как специалиста и как начальника. За два года, что работаю у вас, я успела многому научиться. И надеюсь почерпнуть знаний еще.

– Марина, короче! – нетерпеливо перебил ее Никита.

– Если очень коротко – вернитесь. Только вы можете расставить все и всех на свои места.

В тот момент ткань, прикрывавшая последнее творение Эльзы, внезапно сползла, и Марина с удивлением воззрилась на полотно. За те несколько секунд, что она разглядывала картину, на ее лице отразилась гамма эмоций, потом секретарь встала и подошла ближе.

– Странно, – пробормотала девушка, – что-то мне это напоминает… Ну, да, конечно! Очень похоже на бухгалтера нашего, Одинкова.