Медведев пишет: «На протяжении двадцати предвоенных лет уничтожались целые слои и сословия нашего народа». Это вообще не имеющая к делу нелепость. Сословия — есть элемент феодального общества. Сословия уничтожаются любой демократической антифеодальной революцией. Если Медведеву нравится сословное общество, общество, разделенное на дворянство, духовенство, крепостных и т. д. — то ему не стоило присягать на верность Конституции РФ, которая такого деления не предполагает.

При этом ни террор, ни осуждения по признаку социального происхождения или сословному признаку — не осуществлялись.

Не было статьи «За чуждое социальное происхождение», была статья «За антисоветскую деятельность». Да, под нее подпадали и те, кто был в ней неповинен — но никаких осуждений просто за социальное происхождение не было. Даже в пресловутом приказ НКВД № 00447 «Об операции по репрессированию бывших кулаков, уголовников и других антисоветских элементов» категории «подлежащих репрессированию» определялись следующим образом:

1. Бывшие кулаки, вернувшиеся после отбытия наказания и продолжающие вести активную антисоветскую подрывную деятельность.

2. Бывшие кулаки, бежавшие из лагерей или трудпоселков, а также кулаки, скрывшиеся от раскулачивания, которые ведут антисоветскую деятельность.

3. Бывшие кулаки и социально опасные элементы, состоявшие в повстанческих, фашистских, террористических и бандитских формированиях, отбывшие наказание, скрывшиеся от репрессий или бежавшие из мест заключения и возобновившие свою антисоветскую преступную деятельность.

4. Члены антисоветских партий (эсеры, грузмеки, муссаватисты, иттихадисты и дашнаки), бывшие белые, жандармы, чиновники, каратели, бандиты, бандпособники, переправщики, реэмигранты, скрывшиеся от репрессий, бежавшие из мест заключения и продолжающие вести активную антисоветскую деятельность.

5. Изобличенные следственными и проверенными агентурными материалами наиболее враждебные и активные участники ликвидируемых сейчас казачье-белогвардейских повстанческих организаций, фашистских, террористических и шпионско-диверсионных контрреволюционных формирований.

То есть нигде и никогда не шла речь о репрессиях за ту или иную социальную принадлежность. Речь шла о репрессиях за изобличенную враждебную деятельность.

Что были в ряду репрессированных невиновные — никто не спорит. Но только первыми об этом сказали и это осудили как раз ВКП(б) и Сталин.

Медведев зовет к развитию. Этот бренд провозглашается центральной отличительной чертой его правления от предыдущего. И то, что это слово произносится — хорошо в любом случае. Потому что хотя бы ставит в общенациональную повестку дня вопрос развития, стимулирует обсуждение этой темы и ее осознание. Но осознание проблемы развития в частности неизбежно должно включать в себя осознание вопроса цены развития.

И если Послание Медведева было практически целиком посвящено необходимости развития и описанию его целей и некоторых мер по его обеспечению, то его предыдущее заявление по поводу репрессий практически полностью посвящено тому, что платить за развитие — недопустимо.

Репрессии двух предвоенный десятилетий были в основном оборотной стороной развития, того исторического цивилизационного и производственного прорыва, который был осуществлен в СССР. Сутью этого прорыва было решение двух задач, которые были поставлены перед страной историей: окончательный переход в индустриальную эпоху и создание системы социальной демократии, создание социального государства.

Одним социальным группам это было выгодно и они так или иначе этому способствовали. Другим, связанным с предыдущим типом производства и имевшим привилегированное или относительно привилегированное положение в старой производственной организации — не выгодно и они этому, так или иначе, сопротивлялись. Вообще, при переходе от аграрного производства к индустриальному — в первую очередь страдают группы, связанные с первым.

Рабочие руки перемещаются из деревни в город, первая лишается части рабочей силы. Это нарушает ранее существовавший в ней баланс, от занятого в сельском хозяйстве населения требуется обеспечить продовольствием большее количество занятых в других сферах, то есть — либо резко повысить урожайность, а для этого изменить организацию — либо снизить свое потребление. И было это в тех или иных формах всегда и везде, в любых странах.

Поэтому сентенции Медведева выглядят просто неуместно — тем более, что в большинстве случаев изложены риторически и некорректно.

Медведев пишет: «Было практически ликвидировано казачество. «Раскулачено» и обескровлено крестьянство».

С чего он взял, что было «ликвидировано казачество» — неизвестно. Казачество, как и крестьянство в целом — было неоднородно. Но вот почему «раскулачивание» нужно причислять к трагедиям и объявлять тождеством «обескровливания крестьянства»… Кулаками считались в первую очередь те, кто жил за счет батраков, использовал наемную силу бедноты. Кулаков было примерно 4–5 % крестьянства, бедняков было около 30 %. К концу 20-х гг. между ними разгоралась потихоньку новая гражданская война: либо 30 % (миллионов) бедняков должны были уничтожить 5 % (миллионов) кулаков, либо последние должны были одержать верх над первыми и подавить их стремление к свободной жизни. Власть встала на сторону бедняков — что вытекало из ее природы. Наверное, Медведев встал бы на сторону кулаков — тогда ему пришлось бы подавлять не 5 % от всех крестьян, а 30 % — но это был бы его выбор. Обвинив власть того времени в том, что она выступила на стороне неимущих против имущих — Медведев просто признал, что и тогда, и сегодня его пристрастия на стороне имущих. На стороне тех, кто живет чужим трудом — а не на стороне тех, кто работает.

При этом заявлять, что экономическая ликвидация кулачества как класса «обескровила крестьянство» — значит, признавать, что сила крестьянства — не в тех, кто работает и живет за счет своего труда, а в тех, кто сидит на шее у последних и живет за их счет. То есть Медведев, по существу, признался, что он не с теми, кто работает сам — а с теми, кто живет, присваивая себе труд последних.

Медведев пишет: «Политическим преследованиям подверглись и интеллигенция, и рабочие, и военные». Но тем самым он опровергает артикулируемое им утверждение: «о людях, отправленных в лагеря и ссылки, лишённых гражданских прав за «не тот» род занятий или за пресловутое «социальное происхождение». То есть признает, что репрессии осуществлялись не по признаку социального происхождения, а по признаку (пусть ложно вмененному) — антиконституционной деятельности. То есть — сам себя опровергает и доказывает лишь то, что сам не понимает, что он написал.

Медведев пишет: «Подверглись преследованиям представители абсолютно всех религиозных конфессий», — и что? Они же подвергались репрессиям не за принадлежность к конфессии — что вытекает из того, что они представляли все конфессии — а за свою деятельность. Если же Медведев полагает, что принадлежность к конфессии или сословию священников должна освобождать от ответственности за деятельность — то он действительно очень странный юрист.