– Значит, так, рассказываю. Я отслеживал любую информацию, касающуюся фигурантов этого дела. Мой компьютер по нескольку часов в день грузил поисковый сервер. Люди просто так не исчезают, правда? Я беседовал с Красиным после его возвращения из Каира, где он, в частности, сказал заведующему Центром молекулярной генетики: «К вам однажды придет либо сам Анвар Эбель, либо его домашний доктор и попросит вас провести экспертизу установления отцовства». Личного доктора звали Мабрук. Вы прочитали статью?

– Мабрука объявили в розыск, – подтвердил генерал.

– Не совсем так. Родственники доктора подали заявление в полицию о его исчезновении. Я допускаю, что он жив и скрывается от Анвара. В любом случае должна быть причина. Поначалу все шло гладко. Внедрение Тамиры прошло без сучка без задоринки, действительно не к чему придраться. Думаю, Мабрук узнал о подтасовке генной экспертизы и рассказал Эбелю. Если по телефону – доктор жив. Если при личной встрече – мертв. Не нужно забывать, что Анвар был близок к террористическим кругам, что человек он горячий, а когда получил убийственную новость, себя уже не контролировал. Я не раз ставил себя на его место.

– И?…

– Я немножко не француз и совсем не араб, но, думаю, убил бы.

– С начала у нас не получается, давай начнем с конца. Почему группа Красина и твои агенты оказались вместе на вилле?

– Это и есть ответ. Они провели силовую акцию, не санкционированную вами. Спасали заложницу? Почему не сообщили хотя бы по пути к вилле – а это полчаса пути от гостиницы? Хотели преподнести сюрприз? Похоже на сказку в интерпретации кота-сказочника: Иван-царевич принес матери подарок – головы Змея Горыныча. То есть как был дураком, так и остался.

– Кто бы говорил.

Матвеев хмыкнул и закончил:

– Нет, Красин – умница.

– Был умницей. Египетские спецслужбы как воды в рот набрали. Сколько человек запеклось на вилле, сколько из них опознано – ответов нет. Там не знают о принадлежности нападавших к российской контрразведке и ГРУ. Только Красин может ответить на вопрос, рассчитывал ли он выйти именно к такой позиции.

– Скорее да, чем нет.

– Поговорим о практических ценностях. Где камень?

– Он у меня.

– Ты шутишь? – Михайлов поторопил собеседника нетерпеливым жестом руки.

– К сожалению, всего лишь копия. Разоблачив Дикарку, Анвар заменил камень. Он же не дурак подставлять настоящее сокровище. Думаю, у него была не одна копия.

– Кто делал экспертизу?

– Я.

– Ты что, ювелир, оценщик?

– Любитель.

– Хорошо, я потом посмотрю. – Михайлов так и не рассмотрел копию как следует. – Я хочу знать, что говорят твои агенты. Как они прибыли в Москву, обойдя наши кордоны? В каждом международном аэропорту мы проверяли рейсы из Египта.

– Они летели транзитом. В Москву прибыли рейсом из Лондона – в списках прибывших вы найдете их имена. Могли прилететь из Парижа, потому что Красин проставил им шенгенские визы, используя свои каналы в посольстве, или прибег к помощи высококлассного «сапожника». Это значит, что в паспорте прикрытия Красина стояла такая же виза, позволявшая ему слоняться по всей Европе.

– Идиот! – Михайлов даже покраснел от негодования. – Как он это объяснил?

– Анализ ДНК могли провести в тех странах, где Анвар был резидентом. Насчет Англии не знаю, но во Франции у него огромные связи, особенно в научных кругах.

Матвеев не стал говорить о том, что Красин был обладателем паспорта на имя Сергея Красинского. Шестое чувство горячо нашептывало ему: «Рано».

– Где ты прячешь агентов?

– Они тут ни при чем. Вы можете спустить меня в подвал, но я вам ничего не скажу. Если вам нужны подробные отчеты…

– Нужны, – перебил генерал. – Запомни: все, что ты сказал мне, будет неоднократно проверено.

– Зачитываете мне мои права?

– Заткнись и слушай, Александр Михайлович, и дальше держи рот на замке. Любая неточность приведет тебя не ко мне, а к чинам пониже – майорам и капитанам, которые обожают форму одежды: брюки, тяжелые ботинки и рубашки с закатанными рукавами. Попробуй договориться с ними, указать, что им делать, и прочее дерьмо. Ты увидишь подвал, о сырости которого мечтаешь.

– Я этого не говорил. – Матвеев встал и попрощался с генералом.

– Не хлопай дверью, – услышал он за спиной. И неподдельно рассмеялся.

Франция, департамент Нор

Красина завораживали названия французских городов и поселений. В пятидесяти километрах от портового Дюнкерка, в глубь страны, раскинулся небольшой поселок Эдегем, что было созвучно с Эдемом. Из британского Дувра он перебрался во Францию на пароме через пролив Па-де-Кале. Он стоял у правого борта, опершись о леерное ограждение, и смотрел на воду. Гнал мысли, что паром везет его к впадине. Назад пути нет, впереди уродливое, как зародыш, будущее. Что на фоне его восхищения от французских названий выглядело гротеском – сочетание реальности, фантастики, карикатуры.

Сон разума, порождающий чудовищ.

С такими мыслями Сергей сошел на французский берег.

В Дюнкерке, с населением около семидесяти пяти тысяч человек, было несколько ювелирных мастерских, один приличный салон, который Сергей назвал собором.

Хозяин салона по имени Жан Трюдо долго рассматривал кольцо с бриллиантом. Красину показалось, он увидел на его лице гримасу зависти к неизвестному мастеру, который мог себе позволить работать с такими великолепными камнями, с белым и желтым золотом. Даже не вынимая большой бриллиант, Трюдо мог с незначительной погрешностью определить его вес. Два бриллианта меньших размеров и заинтересовали его меньше – у него была пара-тройка таких камней, которые он приобрел летом нынешнего года через сайт, куда заглядывало множество ювелиров, правда, к огранке еще не приступил, ждал заказа. Что же, руки у него золотые, снова не без капли ревности подумал ювелир, узнав наконец-то имя автора: на внутренней стороне кольца стояло клеймо Джона Перси Куинси, о котором французский мастер, конечно же, слышал. И видел его – на сайте Куинси приобрел довольно крупную партию алмазов, оформил заказ, чтобы камни доставили по адресу в Хургаде.

Однако Трюдо не собирался платить за имя, которое, конечно же, давно работало на Куинси. Он оценил бриллианты в двести тысяч долларов, небрежно опуская такую мелочь, как оправа; на фоне изумительных по красоте камней она действительно не стоила ничего, однако изделие целиком поражало воображение.

– Я дам вам сто двадцать тысяч, – назвал он цену. – Знаете, не только деньги имеют хождение. Это кольцо тоже где-то «ходило», и я не спрашиваю вас, где именно. Могу только предположить, что стартовало оно из Хургады. Поймите меня правильно – я вас ни в чем не подозреваю, упаси меня бог.