К двум часам прием официально закончен. Ворота дома закрываются, последние посетители прощаются с женой шамана. Шаман отдыхает, лежа на боку, прямо на деревянном полу в гостиной дома. Здесь еще остались вчерашние рисунки с кругами.

— Сейчас моя жена заведет машину, и мы отправимся на озеро. 1 ам ты должна будешь войти со мной в воду, затем я разобью куриное яйцо и положу его тебе в рот. Ты выпьешь его под водой — это часть ритуала. Ты согласна, ты готова ехать?

— Но я вегетарианка, я не могу есть яйца! — объясняю я взволнованно Джимми. — Этот ритуал нам не подходит, давайте другой!

— Это ритуал для тебя. Нужно ехать на озеро! — Настаивает шаман. — Всего одно яйцо — ничего страшного.

— Я так не думаю.

— Что было раньше: яйцо или курица? — спрашивает он.

Через час, после кружения по спирали трассы что лежит над озером Тоба, мы, наконец, останавливаемся у мелководья.

— Не всякий берег подходит — некоторые пляжи сразу очень глубокие, — объясняет жена шамана. Она лихо управляется с рулём автомобиля.

— Это «Семь колодцев». Ритуальное место батак. Вода, очень чистая! Можно пить!

Шаман уходит готовиться к ритуалу. Он меняет одежду, готовит воду с какими-то травами, нагибается и шепчет над землей.

— Подождем здесь, — говорит жена шамана.

— Ты боишься? — спрашивает меня Джимми почти на ухо. Он замечает мое волнение.

— Я не знаю.

— Я думаю, если ты начал читать книгу — надо ее дочитать, — говорит он.

Сколько же книг я не дочитала? — размышляю я. — Если книга мне не нравится, я оставляю ее недочитанной.

— Когда вы с шаманом войдете в воду, он разобьет яйцо и положит его тебе в рот. Яйцо нельзя глотать сразу. Его нужно глотать под водой, понимаешь? Он окунет тебя с головой и тогда глотай! Ты поняла?

— Поняла! Хорошо!

Внутри, озеро не такое как снаружи — оно не голубое, не бирюзовое. Оно мутное. Все это время оно просто отражало небо над островом, небо здесь яркое, пестрое. Я вхожу в это озеро по колено, по пояс, наконец, мы встречаемся с шаманом. Он чуть ниже меня ростом. Он разбивает сырое куриное яйцо в плошку и дает мне его выпить. Я не глотаю его сразу — как учила меня жена шамана.

Шаман опускает меня под воду — за плечи. Вода мутная, с пузырями воздуха. Я не тону, мне не страшно, но какой-то первичный инстинкт лишает меня на мгновение разума. Проглотив под водой яйцо, я нащупываю длинную бороду шамана и тащу его за собой на дно.

Жена шамана и Джимми хохочут на берегу. Довольный шаман танцует, расплёскивая руками воду. Я стараюсь избавиться от вкуса желтка на языке.

Второпях мы покидаем озеро. Все потешаются надо мной, Джимми тоже очень доволен.

«Почему бы мне не работать переводчиком»? — Размышляет он вслух. — «Это прекрасная работа, очень веселая!»

После заката приходит время отдыхать, мы возвращаемся обратно в дом шамана. Это наш последний вечер, завтра шаман улетает на Ломбок, как он и планировал накануне.

— Как ты смотришь на то, что мы пойдем в кафе, и я выпью бокал рисового пива? Я совсем не хочу спать, — сообщает Джимми.

Мы возвращаемся во вчерашнее кафе. Там те же лица, снова только мужчины.

— Победил номер 11, — объявляет Джимми.

У стены сидит человек с гитарой. Он не смотрит на других, он натянул шапку на лоб, он говорит на английском, он говорит сам с собой.

— Видишь того старика с гитарой? Вчера его не было здесь. Сегодня он пришел. Этот старик говорит по- английски, но это говорит не он, это говорит его душа.

— Откуда ты знаешь, Джимми?

— Я знаю. Просто посмотри на него.

— Может быть, если я выпью стакан этой штуки, моя душа тоже заговорит по-английски?

— Нет, твоя душа заговорит на «батак».

У тебя бывает такое чувство, что ты с кем-то общаешься и наполняешь этими словами свой живот? — спрашивает Джимми. — Когда я говорю с тобой, то мне кажется, что я могу говорить с тобой четверо суток. Я никак не могу наполнить свой живот — мне все время этого мало.

— Да, дорогой брат. У меня тоже есть такое чувство.

В Индии я совершенно оторвалась от корней, от семьи и родственников. Теперь мне есть о чем подумать. Шаман был убедителен в своих доводах о роде, о семи поколениях предков. Мы — люди Запада — не уважаем свои корни, а здесь молятся предкам.

Джимми, обещай мне, что ты поедешь в дом своего прадеда и попытаешься вспомнить свои корни тоже.

— Может быть,... когда я буду совсем печальным.

Совсем скоро я покидаю Тук-Тук, уезжаю на пароме.

Меня провожает трое братьев, они — моя новая семья. Позже я обратила внимание на семантику этого русского слова: «семь-я». Семь я. Семь тел. Семь поколений рода.

Работа шамана или целителя — это тайна душ, в нее не пускают быстро. Очень медленно: сначала одна история, затем другая. Как лечат люди в Азии? У них есть духи, травы, традиции. Кому-то помогают умершие родственники, кому-то духи природы, облака и Солнце. Исцеление — это дружба одной души с другой, в результате их союза рождается любовь, и такая любовь рождает здоровье.

Гуджарат — индийский штат, который лежит между государством Пакистан (на северо-западе), Раджастаном (на северо-востоке) и Аравийским морем (на западе). Этот штат Индии славится своим разнообразным ландшафтным рельефом, бесчисленными храмами, родством с Ганди и обилием удивительных племен «Адиваси».

«Адиваси» — первые жители Индии, аборигены. Они так и не стали частью «большой Индии». Они сохраняют этническую обособленность, чтят собственные традиции и имеют независимый взгляд на мироустройство. Здесь, на территории Гуджарата, около сорока таких племен.

Племя Сиддхи — выходцы из Африки. Барда — знают множество народных танцев. Бхилы попали под влияние мусульман и теперь молятся пять раз в день.

Одни племена исповедуют индуизм, другие поклоняются животным — тиграм, змеям, крокодилам. Есть племена — христиане и другие, что произошли «от Солнца». Есть племена, которые поклоняются растениям, духам трав и холмов. И есть особые, охраняемые государством племена. В деревнях этих племен женщины беременеют, девять месяцев вынашивают плод, их живот увеличивается в размерах, а затем они рожают невидимое божество. Все эти народы имеют свой язык (диалект), свою музыку и костюм. Все они живут на территории Гуджарата и Раджастана — так, что границы племен переходят друг в друга, нарушая границы штатов. Говорят, что цыгане вышли отсюда.

Когда женщины Гуджарата танцуют, то они не следуют сложной структуре танца — как это происходит в Ориссе. Они не заучивают жесты и мудры, они чувствуют ритм и следуют за движением звука барабанов. Когда барабан звучит, женщина начинает отчаянно кружиться. Лицо ее прикрыто вуалью. Лицо не отвлекает от танца. Слоистые юбки — широкие, многослойные. В конце она открывает лицо и смеется.