Я очень смеялся и с трудом убедил того человека оставить светофор и поехать дальше. Мне кажется, что поклоняться священным коровам — это также нелепо, как поклоняться светофору.

Понимаешь?

Я не обидел тебя?

Ты не думай, что я смеюсь над тобой. Я тоже кое-что видел. Я тоже искал Бога. Меня всегда очень волновало что скрывается. «Там», за всем «этим».

Я родился здесь, в деревне на Самасире. Мы с Джимми дружили с детства. Затем я уехал в один город Индонезии, потом в другой.

Я был очень беден, я спал на земле и читал под одеялом эти книги «О Боге». Тогда я зарабатывал чисткой обуви.

У нас в Индонезии обувь чистят в автобусах. И я чистил обувь в автобусах, спал на улице и читал книги о Боге.

Затем я связался с мафией. Я сделал много «плохого».

Но все это время я читал Библию, Коран, Бхагавадгиту.

Я чувствую, что ты другая. — Завершает внезапно он.

На столе лежит скорлупа от кокоса, самодельная пепельница. — Этот кокос у меня над головой, — кладет он скорлупу на голову. — Он ограничивает меня, давит сверху, но я чувствую, что у тебя его нет.

— Расскажи мне про своего Бога, — подключается к диалогу Джимми. Он покурил, поел, расслаблен и доволен.

— Мой Бог Един, и Бог всегда Един. Но в Индии верят, что он проявляется в трех качествах Вселенной — сначала трансформация, разрушение. Затем созидание. Затем поддержание.

Сначала нужно все разрушить — все старое, понимаешь? Сначала нужно как бы умереть.

— Это я очень хорошо понимаю. — Кивает Джимми. — Однажды я тоже умер.

Тогда я работал в лесах Папуа Новая Гвинея. Там я заболел малярией. Друзья пошли к доктору и принесли мне таблетки. Доктор сказал, что их нужно пить две недели. Я пил их шесть дней и почувствовал, что они стали мне помогать. Я перестал пить таблетки раньше срока, я решил, что они мне больше не нужны. Я никогда не любил таблетки.

Я решил, что уже выздоровел и пошел опять работать в джунгли. Там мне снова стало плохо. Все случилось очень быстро, за несколько часов. Я уже ничего не помню, я потерял сознание.

Мои друзья сказали, что я уже умер, мое сердце перестало биться. Я могу лишь сказать то, что видел дальше. Я увидел, как появилось облако. Оно было темное, как темный, серый туман. Я почувствовал, что это облако плохое. Затем, вместо него пришло что-то другое. Это был белый туман, это было другое, «белое облако». Я почувствовал огромную любовь и счастье. Я решил, что, наверное, это один из Ангелов, о которых говорится в Библии. Это существо из света отогнало первое, темное облако, и я очнулся. Белое облако это твой Бог? Или черное облако Бог тоже?

Бандан провожает меня к отелю. Джимми остается вместе с Рикки. Он помогает ему помыться перед сном. Я смотрю на спортивного и уверенного в себе мужчину. Сильные жилистые ноги, крепкое поджатое тело.

— Сколько тебе лет? — спрашиваю я его.

— Мне 52 года — бойко отвечает Бандан.

— Ты еще молод и силен, ты ведь можешь работать. Это плохо, что у вас не хватает еды. Кафе не приносит вам денег. Вы же сильные мужчины, неужели здесь нет другой работы?

— Хочешь, чтобы я опять работал в одном из этих отелей? Пять дней в неделю? Нет, я не хочу опять «в систему».

Я не хочу работать. Я хочу жить в джунглях. Я видел жизнь, с меня хватит!

— Расскажи мне о том, что ты видел.

— Когда я связался с мафией, у меня появились деньги. Я жил на Бали, в районе для туристов, и познакомился там с одной японкой. Она влюбилась в меня, мы поженились и уехали жить в Японию. Она была единственной дочерью очень богатого человека. Ее отец не любил меня. Он очень нервничал, думал, что я альфонс, шарлатан и заберу его бизнес. В чем-то он был прав.

Я не был хорошим мужем. Я делал глупости, но моя жена меня любила. Она думала, что все изменится, что любовь все лечит. Годы шли, я проигрывал ее деньги в казино. Никто из нас не должен был работать — она была очень богата, я тоже стал богат. Я не заслуживал ничего из того, что она мне давала.

Мы прожили пять лет и развелись. Я проиграл очень много денег и стал работать в Японии как чернорабочий.

Да, это было очень непросто! Я убирал улицы в жару — в Японии летом страшная жара! С тех пор я ненавижу жару! Я жил очень просто, спал в маленькой комнате и смотрел как один сезон года сменяет другой, а потом уехал обратно домой — в Индонезию.

Я занялся здесь бизнесом, привозил антикварные дома из деревень и собирал их на Бали. Затем я сдавал и продавал эти дома туристам. И тут случился этот террористический теракт 12 октября 2002 года.

Я видел как одних людей разорвало на части, а кто остался жив, те бежали в разные стороны. Я побежал к морю. Я подумал: «они не могут взрывать в воде». Затем я пошел к джунглям! Я не знал куда еще бежать. Я остался там, я спал на деревьях, иногда выполнял небольшую работу для местных жителей. Я понял, что в социуме очень опасно. Я попросту мог бы умереть от нового взрыва!

Сначала спать в джунглях было очень страшно. Я видел очень много такого... Ух! Летающие в темноте глаза, звуки... Семь раз я вылетал в открытый космос.! Я не хотел смотреть, но голос говорил мне: «Смотри», и я открывал глаза. Земля оттуда была песчинкой. Такой маленькой! Затем мне становилось совсем страшно, и я возвращался обратно в тело.

Мои друзья из Новой Зеландии, сказали мне: «Бандан, ты — счастливчик. Люди уходят в Гималаи, сидят в пещерах, чтобы получить этот опыт. Ты же просто спал на деревьях в джунглях».

Через день мы встречаемся с Джимми и идем гулять вдвоем.

Он хочет показать мне «чудесный вид на Тоба». Мы медленно бредём по молодой бамбуковой роще.

— У меня и Бандана разные взгляды на жизнь. — Признается он, расчищая перед нами путь, отодвигая тонкие молодые ветви деревьев и кустарника.

— В чем различие ваших взглядов? — Спрашиваю я.

— Бандан не хочет денег. Он не берет их даже у туристов, которых он водит в горы. Он собирает деньги на кошку, когда я прошу у него деньги на нашу общую еду, он говорит: «Я не дам тебе денег. Это для кошки».

Кошка ест мясо и рыбу, а мы едим рис с овощами.

Он совсем не участвует в нашем бюджете, он просто приходит и ест.

Когда я вернулся сюда с Борнео, я нашел его в бедной деревне. Бандан знает японский и английский. Я подумал: «Будет хорошо если я возьму его с собой, в кафе. Он сможет говорить с туристами». Но прошло семь месяцев, а он все еще не работает. После тех лет, когда он спал в джунглях, он говорит, что деньги ему не нужны.

Первое время он ходил есть в нашу деревню. Он ел по очереди в каждой семье. В некотором смысле это нормально: наша деревня имеет одну фамилию, мы все — одна семья.

Я забрал его сюда, просил его помогать, но он все время уходит в джунгли. Утром он приходит есть из своей комнаты, вечером возвращается и снова ест.