– Тебе фамилия Кузьмичев, конечно, известна? – спросил Владимир.

Глеб оскалился.

– Еще бы! Кто ж не знает Кузьму! Мой дядя Виктор Сергеевич однажды даже познакомил меня с ним.

– Это мы знаем. Поэтому и отбили тебя у кавказцев.

– А они чьи… эти кавказцы?

– Люди Маргеладзе.

– А вы?

– Мы? – Старков бросил взгляд в сторону Германа, улыбнулся. – Мы – люди Кузьмы.

– Почему я должен вам верить?

Старков рассмеялся:

– Хочешь, чтоб сюда собственной персоной явился сам Сергей Андреевич?

– Этого, может, и не надо, но и верить вам я тоже не обязан.

– Поверишь. Поживешь здесь какое-то время, мы с тобой побеседуем, кое-что спросим, кое-что объясним, и – поверишь… Ты ведь разумный парень, если работал на такого человека, как Виктор Сергеевич?

– Он мой дядя.

– Слышали. И это поднимает твою цену.

– Он будет знать, где я?

– Об этом не будет знать никто, кроме нас. До поры до времени, конечно.

В больнице наступил тихий час. Виталий Дмитриевич смотрел на Сергея если не испуганно, то крайне настороженно, с недоверием.

– С чего вы взяли, что эта женщина находится именно в моей клинике?

– Я имею такую информацию, – ответил Кузьмичев.

– От кого?

– Это не имеет значения.

– Имеет.

– В ваших стенах есть и глаза, и уши.

Главврач помолчал, поднял на посетителя печальные глаза.

– Что вы хотите?

– Увидеть больную.

– Зачем? Какое отношение вы имеете к ней?

– Она работала у меня.

– К больным допускаются только родственники.

– Насколько я знаю, близких родственников у данной больной в Москве нет.

– Да, нет.

– Но ведь ее проведывают?

– С чего вы взяли?

– Ее проведывает немолодой седовласый мужчина.

Виталий Дмитриевич глубоко вздохнул, потеребил край белоснежного халата.

– Вы хотите ее увидеть?

– Да.

– Будут неприятности.

– У меня?

– Прежде всего, у меня.

Кузьмичев улыбнулся:

– Мы постараемся вас защитить… – И перешел конкретно к делу. – Ее приведут сюда?

– Нет, мы пойдем в палату. Но перед тем я бы хотел вас кое о чем попросить.

– Конечно.

– В свое время у нее была глубочайшая амнезия… потеря памяти.

– От чего это могло случиться?

– От чего могла случиться такая серьезная потеря памяти? – переспросил врач и пожал плечами. – На мой взгляд, какое-то мощное вторжение в мозг. Вероятнее всего, высокий ультразвук. Но могу и ошибаться. Сейчас память возвращается к ней. Но та же самая память погружает ее в тяжелейшую депрессию.

– Я должен увидеть ее.

Главврач молчал.

– Пожалуйста, – попросил гость.

– Хорошо. Но одна просьба. Никаких эмоций, наводящих вопросов, не говоря уже о прикосновениях.

– Хорошо.

В палате было чисто и светло. Марина лежала на кровати, неотрывно смотрела в потолок. При появлении врача и Сергея быстро поднялась. Тревожно посмотрела на вошедших.

Врач спокойно и деловито подошел к больной, улыбнулся:

– Как наше самочувствие, девушка?

Она тоже попыталась улыбнуться:

– Хорошо.

– Сон? – Врач взял ее за кисть, стал слушать пульс.

Марина опустила взгляд, стала напряженно следить за его рукой.

– Что? – вопросительно поднял на нее глаза доктор.

– Не надо, – попросила она негромко.

– Больно?

– Страшно.

– Если страшно, не будем, – повернулся к Кузьмичеву, кивком пригласил подойти поближе. – Вы не можете вспомнить этого человека? Кто он?

Марина напряглась, силясь вспомнить, виновато улыбнулась:

– Доктор… Да, доктор.

– Умница, молодец, – похвалил Виталий Дмитриевич, посмотрел на Кузьмичева. – Вы, доктор, не желаете побеседовать с больной?

– Конечно, – взволнованно ответил тот.

Доктор вышел, Сергей и Марина остались одни. Смотрели друг на друга, молчали.

– Ваше здоровье идет на поправку, – произнес первым Кузьмичев.

– Почему? – не поняла она.

– Потому что вы выздоравливаете.

Глаза ее расширились.

– Разве я болела?

– Немного.

– Чем?

– Так, легкое недомогание.

Она с облегчением улыбнулась:

– Слава богу, я рада… – Внимательно посмотрела на Кузьмичева и спросила с таким искренним недоверием, что у Сергея пошли мурашки по телу: – А вы действительно доктор?

– Да… – не сразу ответил он.

– Значит, ошиблась. Я раньше вас видела где-то в другом месте. Не могу вспомнить, где. По-моему, во дворе больницы.

– Нет. Но могу напомнить, – осторожно предложил Кузьмичев.

Она молчала, глаза ее стали медленно расширяться.

– Что… напомнить?

– Сергей… Сергей Кузьмичев… Кузьма.

Лоб Марины от напряжения стал покрываться мелкими каплями пота – она силилась вспомнить.

– Кузьмичев… Грязнов… Виктор Сергеевич… – стал перечислять гость.

– Виктор Сергеевич… – повторила Марина.

– Вы его вспомнили?

– Да…

– Кто он?

– Виктор Сергеевич… «Красная шапочка».

– Что – «Красная шапочка»?

– Виктор Сергеевич и я… И написано – «Красная шапочка».

– Ресторан?

– Да, ресторан.

– Вы были вдвоем?

– Вдвоем…

– Что он вам говорил?

– Не помню.

– Просил… предлагал… угрожал… Что?

– Не помню.

– Постарайтесь вспомнить. Это важно.

– Нет… Нет… Не могу… Нет… – Марину начинал бить озноб.

– Ну напрягитесь… Какой разговор был между вами? Это было как раз перед болезнью?

– Нет… Нет… – Она стала терять сознание, на губах выступила слюна. – Нет…