Сергей бросился поддержать ее, в этот момент в палату вбежал доктор, оттолкнул гостя.

– Все, уходите. На сегодня достаточно. – И стал укладывать больную в постель.

Сергей тихо покинул палату.

Когда он шел по длинному больничному коридору, то едва не столкнулся с Архиповым, выходящим из процедурного кабинета.

Архипов от неожиданности замер, затем быстро отступил за дверь кабинета и уже отсюда смотрел вслед уходящему двойнику.

…Виталий Дмитриевич Поплавский постоял какое-то время перед телефонным аппаратом, затем все-таки решился, набрал номер.

– Здравствуйте, – сказал. – Мне господина… Важу.

– Слушаю.

– Из больницы… К нам совсем недавно приезжал гость.

– Кто?

– Кузьмичев Сергей Андреевич… Вы знаете, к кому он мог приезжать.

– Догадываюсь. Один приезжал?

– Один.

– Когда приедет в следующий раз?

– Не сказал.

– Другие люди к ней приезжали?

– Пока нет.

– Звоните и информируйте.

– Обязательно.

– И никому не рассказывайте о визите Кузьмичева. Только мне. Поняли?

– Понял.

Поплавский опустился в кресло, вытер вспотевший лоб, полез в карман за валидолом.

Гостиничный номер в городе, куда прибыл Костя, был трехкомнатным: с рабочим кабинетом, с дорогой мебелью. Финансовый директор надел пиджак, поправил перед зеркалом галстук и быстро пошел к выходу.

За дверью его встретили два могучих охранника, молча и на приличествующем расстоянии двинулись за ним к лифту.

Навстречу им из лифта выпорхнула очаровательная девушка, чуть было не натолкнулась на Костю, мило увернулась.

– Простите… – И заспешила по коридору.

Костя оглянулся, заметил, что девушка открывает номер рядом с его дверью.

Спустились вниз, и здесь, возле рецепции, гостя встретил невысокий, кругленький человек.

С веселой улыбкой подошел к нему, пожал руку.

– Ганеев. – Оглядел гостя, похоже, остался доволен его внешним видом, поинтересовался: – Как там столица нашей Родины?

– Хорошеет, – ответил Костя.

– Не люблю. Шум, гам, беготня, толкотня, – Ганеев широким жестом показал на виднеющийся за окном город. – Другое дело у нас: спим… Днем спим, ночью спим, всю жизнь спим. – И весело расхохотался. Вдруг резко умолк, почти вплотную приблизился к Косте, негромко, как страшную тайну, сообщил: – Но все это крайне обманчиво. – Оглянулся на охрану. – Видите, каких лбов к вам приставил?! Потому что сон разума рождает чудовищ! У нас – город чудовищ! Выйдете за порог, и сразу пуля в лобешник! Так что будьте осторожны, дорогой Константин Иванович.

Тот усмехнулся.

– Веселая картинка.

– Мы рядышком, – утешил тот. – Будем надеяться, что веселье вас не коснется.

Они направились к выходу, и город встретил Костю тяжелым влажным воздухом.

Метрах в ста от гостиницы несла мутные воды быстрая и бурлящая великая сибирская река.

Было уже за полночь. Автомобиль Германа стоял в пустом темном дворе, в дальней беседке бренчала на гитаре и веселилась молодежь.

В салоне, кроме самого Германа, сидел еще худощавый парень, он чувствовал себя неуютно и нехорошо.

– Тебе сейчас сколько? – спросил Герман.

– Сейчас? – парень как-то болезненно напрягся. – Сейчас уже двадцать два.

– Думал, больше.

– Все так думают. А мне всего двадцать два. Обидно.

– Что – обидно?

– Что подсел. Теперь уже никак не вывернуться.

– Я б тебя вывернул! – жестко сказал Герман. – Пару раз шею свернул, враз взялся бы за ум.

– Не поможет. Отец у меня круче вас. Знаете, как бил? До переломов. Обе руки перебил… А мне легче без рук, чем без дури.

– Сабур – вместо отца?

– Сабур? – Паренек снова задумался. – Сабур у нас вместо и отца, и матери. Он у нас как Бог. Плохо, что в тюряге. Он не только с наркотой помогает. Иногда почти бесплатно. С ним еще поговорить можно.

– А много у него таких, как ты?

Парень ощерился, показал плохие мелкие зубы.

– Пол-Москвы! Вся молодежь сидит у него на подпитке! Вернее, не у него конкретно… но Сабура все знают и от него все зависят. Рулевой!

– Я бы этого «рулевого», суку… – выругался Герман. – Голову отрезал бы.

– Отрежешь Сабуру, придет другой. Свято место пусто не бывает, – печально заключил паренек и пожаловался: – Ломит… Выть начну. Может, деньжонок все-таки подкинете? Я ведь сделаю все, что вы скажете. Не бесплатно, конечно.

Герман достал из кармана бумажник, отсчитал несколько тысячных купюр, положил парню на колени.

– А теперь то, что ты должен сделать. В вашей тусовке есть два человека. Кличка – Грэг и Жора.

– Грэг? Что-то такое слышал – Грэг.

– Узнай, кто они и где их найти. За это получишь бабки… Достаточно получишь.

– А что они наделали?

– Тебя это не касается. Пошаркай по притонам, поищи, поспрашивай.

– А может, они вовсе не обязательно из нашей тусни?

– Может. А может, и из вашей. Но уши растопырь, и лови любую информацию. Тебя как зовут?

– Дух… От слова «духать». Когда-то клей «Момент» духал. Дух!

В комнате был полумрак. Лампа на туалетном столике бросала мягкий свет на диванчик, на котором спала Катюша.

Анна сидела перед зеркалом в ночной сорочке, расчесывала длинные волосы и смазывала кремом едва заметные морщинки.

Внезапно увидела в зеркале стоящего в дверях Илью. От неожиданности вздрогнула, затем снова принялась за вечерний туалет.

Илья некоторое время любовался своей женой, затем подошел, обнял ее, прижал к себе, бормотал:

– Аня… Аннушка… Любимая…

– Не надо… Ну не надо… – тихо стонала Анна, отбиваясь. – Пусти… Пожалуйста.

– Не могу, – тяжело дышал Илья. – Не могу больше. Когда ты рядом и не со мной, не могу.

– Тише… Катю разбудишь.

– Пусть… Пусть видит все. Мне все равно…

Он подхватил ее на руки и, уже вяло сопротивляющуюся, унес в другую комнату.

…Насиловал он ее грубо, жестоко. То ли от боли, то ли от унижения слезы текли по лицу Анны. Она изо всех сил сдерживалась, чтобы не кричать.

Они не видели, как за этой сценой молча, с испугом наблюдала стоявшая в дверях Катюша.