Он смеется гулким смехом.

– А где мне еще быть? Я пришел забрать то, что принадлежит мне и моей семье. Даже через кровь, если придется. Важнее вопрос, почему здесь ты? Смерть приходит ко всем пятипалым вовремя, – говорит он. – Ты уверена, что это твое время?

Я пытаюсь ответить, но голос меня подводит. Сердце колотится в груди как отбойный молоток.

Он поднимает руки, заставляя толпу умолкнуть. На кончике кинжала вспыхивает свет.

– Пусть никто не скажет, что Нейзгани лишен милосердия! – кричит он, затем поворачивается ко мне. – А теперь уходи, Чинибаа.

– Нет! – раздается крик из стеклянной будки. – Вы дали обет перед рингом. Вы не можете отказаться от боя, не разозлив Дийин Дине!

Нейзгани поднимает подбородок и кричит на Кошку в ответ:

– Что такое гнев богов для меня? Неужели мать отвернется от меня? Или мой отец станет меня убивать? Я не боюсь гнева! – Он смотрит на меня, но играет перед толпой. – А ты, Чинибаа, – говорит он с понимающей улыбкой, – боишься?

Я сглатываю. Облизываю пересохшие губы и только после этого вспоминаю, зачем я здесь.

– Ма’йи обхитрил нас обоих. Огненное сверло у него.

Нейзгани смотрит на меня с удивлением:

– Конечно, сверло Черного Бога у него. Он выкрал его из Западного Дома моей матери. И обещал вернуть мне, как только завершится бой.

– Но… – Я заикаюсь. Разум отчаянно пытается разобраться в этих новых для меня сведениях.

Нейзгани знает? Неужели я была права и он – часть происходящего? Или это означает, что сверло не имеет отношения к чудовищам? Но тогда как…

Толпа слишком шумная. Она требует нашей крови и мешает мне думать.

Нейзгани смотрит на меня сверху вниз, и в выражении его лица появляется нечто похожее на жалость.

– Откажись от боя, Чинибаа. Иди домой.

– Нет.

Я понимаю, что это неразумно. Что мне вообще не нужно драться с Нейзгани. То немногое, о чем я знаю, подсказывает мне, что за всем этим стоит Ма'йи. Его обещание огненного сверла было лишь уловкой, чтобы заманить меня сюда и столкнуть лицом к лицу с Нейзгани. Меня подставили, и единственный способ выйти из игры пройдохи – отказаться от участия в ней. Но я не могу. Гордость, страх и слишком сильный гнев не оставляют мне выбора.

Охранник из Медвежьего клана был прав. Ма'йи меня слил.

Я выпрямляюсь. Мой взгляд блуждает по трибунам. Я вспоминаю, что говорил охранник о театральных эффектах. Я зарываюсь в глубины своей души, преодолевая страх и шок, и в конце концов мне удается с собой справиться. Я вытягиваю бедро, поднимаю Böker и с легкой непринужденностью, какой мог бы гордиться даже Кай, принимаюсь чистить себе ногти. Медленно и беззаботно. Семью дюймами острейшей стали.

– Возможно, это тебе следует сдаться, – говорю я и повышаю голос: – Пусть никто не скажет, что я, Чинибаа, лишена милосердия!

Это самая нелепейшая из бравад, но она работает. Толпа взрывается ревом. Теперь зрители скандируют мое имя: «Чинибаа! Чинибаа!» Не так громко, как хотелось бы, но все же лучше, чем раньше.

Нейзгани хмурится еще сильнее:

– Что ты задумала?

Теперь голос его звучит тихо, поскольку слова предназначены только для моих ушей.

– Ты бросил меня! – злобно шиплю я. – Я думала, что ты больше никогда не вернешься. – Внезапно в голову приходит мысль. – А ты собирался вообще возвращаться? Хоть когда-нибудь?

У него не хватает такта хотя бы изобразить вину. Он просто смотрит на меня сверху вниз. Вот сукин сын. Я понимаю, что больше его не боюсь. Теперь я в бешенстве.

– Мы будем сражаться! – кричу я и вскидываю руки.

Толпа подхватывает мой крик. Скандирование моего имени доходит до остервенелости.

Нейзгани с отвращением качает головой.

– Какая ты упрямая! – бормочет он.

Теперь он не выглядит радостным.

– А то ты не знаешь! – огрызаюсь я в ответ. Это ребячество, но мне все равно.

– Просто помни, что ты сама приняла решение. – Он гулко хлопает ладонями. – Тогда никакой пощады! Мы будем драться!

И тут раздается звон колокола.

Я бросаюсь в атаку.

Он блокирует мой удар и отталкивает назад. Нейзгани движется стремительно, но и я легка на подъем.

Мы кружим вокруг друг друга, проверяя слабые места. Удар, парирование, еще удар. Он такой знакомый – этот неистовый танец. Мы проделывали такое тысячи раз.

Он достает меня дважды. Лениво полосует по обнаженной руке. Лед клинка обжигает кожу, затем заливает жаром, и по бицепсу начинает струиться кровь. Он пролил первую кровь. Легко так. Как нечего делать…

Но я не собираюсь ждать. Я прибегаю к помощи сил кланов. В венах вспыхивает жидкий огонь, тело ускоряется, и время становится плотным. Мышцы вздуваются и теперь выпирают под кожей. Сила поддерживает меня, заставляя парить. Теперь мы почти на равных. Но силы кланов не бесконечны, а он продожает нападать.

Он бросается на меня, пытаясь повалить на землю. Я остаюсь неподвижной до последнего момента, затем смещаюсь вбок и выставляю ногу. Он бьется о нее своими ногами, уносится вперед силой инерции и падает на землю с удивленным ворчанием. Я делаю выпад ножом, целясь в почку, но он быстро перекатывается, и я попадаю в воздух.

Он вскакивает на ноги, недоуменно раскрыв глаза:

– Ты что, действительно пытаешься меня убить?

– А ты догадливый.

Я знаю, что такой быстрой он не видел меня с того первого раза, когда я была еще маленькой отчаянной девчонкой. Что ж, он сам позаботился о том, чтобы я изменилась.

Только что он стоял на месте и в следующий миг – уже на мне. В этот раз Нейзгани сумел предугадать мою скорость. Он обхватывает меня огромными руками и толкает на землю. Я сопротивляюсь изо всех сил, вгрызаюсь и отталкиваюсь. Он рычит, напрягая мышцы. Потом поднимает меня и швыряет на арену. У меня перехватывает дыхание, я хватаю ртом воздух.

Толпа взрывается криками, а он смеется, театрально размахивая руками. Затем поворачивается ко мне с улыбкой. Он даже не выглядит уставшим.

– Как я скучал по всему этому! – говорит он. – Как скучал по тебе. Возвращайся, Чинибаа.

Я лежу и тяжело дышу, пытаясь понять его мотивы и угадать следующий шаг.

– Но ведь ты же меня бросил.

Его лицо выражает добродетель, но голос остается насмешливым:

– Мне нужно было время подумать.

– Целый год?

– Разве это много? Кажется, хуже ты от этого не стала. – Его глаза блуждают по моей груди, едва прикрытой топом. – На самом деле, я думаю, тебе это пошло только на пользу. – Он широко улыбается и откидывает волосы назад через плечо. – Возможно, тебе следует поблагодарить меня.