К его удивлению, она разозлилась из-за него.

– Я, конечно, не хочу, чтобы ты возвращался на войну, но он ошибся насчет твоих возможностей. Ты умелый и знающий и можешь не меньше, чем другие известные мне мужчины, а то и больше.

Джошуа улыбнулся. Когда в последний раз какая-либо женщина защищала его, верила в него, за исключением сестры?

– Но оказалось, что с тобой согласен заместитель министра. Мистер Фицджеральд предложил мне должность, на которой… ну… требуется больше использовать мой мозг, а не силу мускулов.

Гвин скептически посмотрела на него.

– Так тогда каким же образом ты пострадал?

– Мне потребовалось использовать и силу мускулов, чтобы выпутаться из ситуации, в которой я оказался благодаря тому, что подсказал мой мозг. – Джошуа принялся ходить по комнате взад и вперед. – В любом случае работа на этой должности означает, что теперь я большую часть времени буду жить в Лондоне. Как ты к этому относишься? Я имею в виду: если мы поженимся, ты готова жить в Лондоне?

– С удовольствием! Здесь живет большинство членов моей семьи, и в конце концов, и мама, возможно, предпочтет перебраться сюда. Кроме того, я выросла в Берлине. Мне комфортнее в городах, чем в сельской местности. – Гвин склонила голову набок. – Но тебе разве не будет трудно в Лондоне, с его шумом и суетой?

– Хочешь верь, хочешь нет, но не будет. – Джошуа задумался, как ему это все сформулировать. – На самом деле это странно. Я всегда думал, что поскольку громкие звуки… заставляют меня вспомнить о войне, то мне следует жить в каком-то тихом и уединенном месте, где мала вероятность с ними столкнуться.

– Как в Сэнфорте.

– Вот именно. – Джошуа посмотрел на Гвин. – Но думаю, что я ошибся. Постоянный шум, который стоит в Лондоне, на самом деле заглушает те звуки, на которые я обычно реагирую.

Гвин улыбнулась:

– Как сегодня днем, когда ты только подпрыгнул, услышав лязг металла, когда рабочий прибивал железную ограду, но ты не реагировал так ужасно, как в Кембридже.

– Сегодня дело было в другом. Все дело в тебе, дорогая. Ты… каким-то образом меня успокоила.

– Да, но, как я предполагаю, я не смогу всегда находиться рядом с тобой, когда ты будешь выполнять свои обязанности на новой должности, – с беспокойством сказала Гвин.

– Нет, но я просто буду чувствовать себя спокойнее, зная, что ты меня ждешь и мы встретимся в конце дня. И я надеюсь, что… теперь мои реакции не будут такими ярко выраженными, раз я вообще живу в шумном месте. Я сам могу только пытаться не реагировать так бурно, как раньше.

– Правильно. – Гвин посмотрела на свои руки. – Значит, м-м-м, сегодня вечером ты пострадал как-то в связи с новой должностью?

– Да.

– Тогда почему ты сказал, что дело касалось Лайонела?

– Потому что на самом деле касалось. – Джошуа тяжело вздохнул. – Он был готов принести гораздо больше вреда, чем кто-либо мог предположить, но мой начальник это понял и отправил меня… вслед за ним. Но больше я тебе ничего сказать не могу.

Она подняла на него глаза и тоже вздохнула.

– Значит, эта должность означает много тайн и секретов. Я правильно поняла?

– Боюсь, что да. Просто знай, что она позволяет мне работать от имени своей страны. Я буду тебе рассказывать столько, сколько позволяет Военное министерство, но я не всегда смогу говорить обо всем деле. И ты никому не должна сообщать, на кого я работаю. Вероятно, я и тебе не должен был бы это говорить, но если ты хранила свои секреты столько лет, то я думаю, что у тебя не возникнет проблем и с моими.

Джошуа опустился рядом с ней на диванчик.

– Однако в этом назначении есть и положительный момент – я снова буду на полном окладе, и это позволит мне – нам – жить более комфортно, чем мы могли бы в поместье Эрмитэджей.

Гвин вопросительно посмотрела на него.

– Я надеюсь, что мое приданое позволит нам жить в комфорте. – Когда Джошуа прищурился, глядя на нее, Гвин поспешно добавила: – Предполагая, что мы все-таки поженимся, о чем нельзя говорить с уверенностью.

– Правильно. – Но он сразу же приободрился, услышав, что она говорит об этом, как о возможном. – Ты можешь делать все, что пожелаешь, со своим приданым. Я со всем согласен. Ты сама можешь диктовать условия. Если ты предпочтешь оставить все деньги себе или потратить их на наших детей…

– А если у нас не будет детей? – прошептала Гвин.

– Тогда ты можешь тратить его как пожелаешь.

Она кивнула, но явно думала о чем-то своем. Минуту спустя Гвин заметила, что Джошуа за ней внимательно наблюдает, и заставила себя улыбнуться.

– Скажи мне… насколько опасна эта должность?

– Если честно, я пока сам не знаю. – Джошуа взял ее руку в свою. – Но я почти с полной уверенностью могу сказать, что она несравнима с тем, что мне пришлось испытать в сражениях.

– А откуда мне знать, что ты там испытывал? – спросила Гвин.

В это мгновение Джошуа понял, что она никогда не станет частью его жизни, если он не пустит ее в свою жизнь. Может, он не сможет рассказывать ей про свою шпионскую деятельность, но есть вещи, о которых она хочет знать и о которых он имеет право рассказывать. Он может о них рассказать.

– Ты не можешь это знать. Именно поэтому я расскажу тебе, как получил ранение, когда служил в морской пехоте. А потом я покажу тебе, что из этого вышло. Если ты считаешь, что сможешь это переварить.

Она удивилась, потом посмотрела на него серьезно.

– Смогу. Клянусь. – Она поднесла его руку к губам и поцеловала. – Ты можешь мне доверять.

Когда Гвин говорила об этом раньше, ему было сложно ей поверить. Но теперь он смотрел на нее, и в горле у него стоял комок.

– Я знаю, – сказал Джошуа.

Он на самом деле знает? Потому что если он это знает, то она должна быть точно так же честна с ним. Доверять ему. А это ее очень сильно пугало.

Джошуа вытянул раненую ногу вперед, сидя рядом с Гвин.

– Меня ранили на «Амфионе» во время сражения у мыса Санта-Мария в октябре 1804 года.

Гвин немного поменяла положение, чтобы смотреть в лицо Джошуа.

– Я не слышала про это сражение.

– Вероятно, потому что оно не было таким уж важным. Испания еще не объявила войну Великобритании.

– О, погоди, я вспомнила! Это сражение, во время которого были захвачены три испанских корабля с грузом сокровищ, и их доставили в Англию. А затем Испания объявила нам войну.

– Все правильно.

Гвин уставилась на него.