— Я предчувствовал: что-то может произойти, и именно с тобой, так как ты первая обо всем узнала.

Будто я не знаю твоей привычки совать нос куда ни попадя, совсем не думая о последствиях. Я шел мимо стройки, а тот дом уже столько времени строят, что там вся стройплощадка коноплей заросла. И местные ребятишки ее вовсю собирают. Я там еще и соседского сынка увидел. Только шуганул их, как услышал крики, побежал в обход, и тут-то меня те мальчики и поймали.

— Сергей Иванович, — почему-то мне трудно было задать этот вопрос. — Мы узнали, что со Степой вы познакомились, когда покупали наркотики.

Года два назад. То, что парня отмазали, хорошо, но вам-то они зачем были нужны?

Теперь я знаю, что означает выражение «весь потемнел». Кряжимского будто заволокло темной пыльной пеленой, резче проступили морщины. Я заставила вспомнить его что-то очень неприятное и тяжелое.

— Вы, наверное, помните, Оля, что в то время у меня умирала от рака мать. Боли у нее были жуткие, а нужные лекарства достать было очень сложно.

Скоро и они перестали помогать. Знали бы вы, Оля, сколько раз она просила меня ее убить, дать ей яд, что угодно, только бы заснуть и никогда не просыпаться. Я не мог. Тогда я стал доставать наркотики.

Лекарства — наркотики, наркотики — лекарства, тогда она еще с трудом, но могла терпеть. Когда она умерла, я благодарил бога, что он наконец взял ее к себе и прекратил эти мучения.

Кряжимский откинулся на спинку стула.

— В этот тяжелый для меня период я и познакомился со Степой. Тогда мне, правда, было абсолютно не до его талантов, просто почему-то стало жалко парня, и во время облавы, чудом выкрутившись, воспользовавшись своим журналистским удостоверением, благо уж мозги-то я пудрить умею, — усмехнулся он, — я вытащил и его. Это был спектакль.

До сих пор не возьму в толк, почему они не проверили тогда его вены. Или Степа тогда еще не кололся, а баловался по мелочи, а дозу брал Насте? Не помню. Теперь уже никакой разницы.

— Извините, — после паузы все же кое-как смогла выдавить я из себя. — Я не хотела, чтобы вам пришлось переживать это еще раз.

Кряжимский еле заметно улыбнулся уголком рта. Не слишком веселой получилась эта улыбка.

— Это всегда со мной, так что не переживайте.

Мы немного отвлеклись. Вам удалось узнать еще что-нибудь новенькое? Ведь пистолет, найденный у меня дома, — тот самый, которым воспользовался убийца. Вас не смущает эта маленькая деталь? — он хитро прищурился.

— Что вы, Сергей Иванович, разве после всего произошедшего меня может что-то смутить? А новенькое… Знаете, меня очень беспокоит то, что Настя, судя по всему, ушла с Алексеем, и до сих пор ее дома нет. Говорят, правда, что это вполне в ее привычках, но такое чувство, что Алексей ее специально увел, чтобы не рассказала чего лишнего. И все же кто, по-вашему, мог быть этот убийца?

— Не было у Степана лютых врагов, в том-то и дело. Это могло бы сойти за убийство в состоянии аффекта или, скажем, непредумышленное в пьяной драке. Но обычно люди не носят с собой безномерное оружие. Фима мне подробно рассказал об этой игрушке, которую практически невозможно отследить и которая стоит очень дорого. Вот это меня очень смущает. Я не знаю людей, которые жаждали Степиной смерти до такой степени, что готовы были лишить его жизни.

— А Алексей? — осторожно спросила я.

— На мой взгляд, он не такой дурак, чтобы поступать подобным образом.

— Но ведь вас и подставили весьма искусно. Дураки так не поступают, — возразила я.

— И то верно. Действительно, нужно признать, что он больше других подходил на эту роль, — сказал Кряжимский задумчиво. — Но, по-моему, такие неосторожные шаги были не свойственны ему.

— Вы так хорошо его знаете?

— Не то чтобы очень. Но он — одна из причин, почему я все еще интересуюсь теми делами. Несмотря на свое окружение, сам-то Алексей не наркоман, Оля. Отнюдь. Но в этой среде он, судя по всему, и намеревался проявить свои организаторские таланты.

— Организованная преступность?

— Ну что-то в этом роде. Как я понял, про квартиры и пьяных прохожих вы уже знаете. А ведь он не собирался останавливаться на достигнутом. Я просто собрал достаточное количество материалов.

— Но ведь тогда и в самом деле он может быть опасен, даже если к Степиному убийству не имеет никакого отношения. Я упорно докапываюсь до его Насти, все мы задаем слишком много вопросов, привлекая внимание милиции к тому, к чему не надо. Правда, ликвидировав меня, он добился бы как раз обратного результата.

— Может, он не хотел тебя убивать? А только страху нагнать? — предположил Сергей Иванович.

— Да пытаться нагнать страх на журналиста — все равно, что красной тряпкой мотать у быка перед носом, — возмутилась я. — Даже если и так, то вы опять остаетесь единственным подозреваемым. А я ведь еще вашу зажигалку из Степиной квартиры похитила, не знала, что в этом нет никакого смысла — вас так и так нашли бы.

— Да разве я тогда о зажигалке думал? Я даже вернулся и до второго этажа дошел, но потом решил, что насильно счастливым человека не сделаешь, и решил дать парню возможность решать самому. А оно вон как обернулось… Что там еще против меня? Если что забуду, подскажешь?

Я мрачно кивнула.

— Пистолет в моей квартире, и даже с моими отпечатками — чертов ребенок! — раз, — начал он перечислять. — Разбитые костяшки — два, показания соседей — три, а также косвенные доказательства: был замечен в покупке наркотиков. Менты, правда, об этом не знают, возможно, покушался на твою жизнь. Все?

— Вроде бы да. Мало?

— Предостаточно Я уж и сам себе не верю.

Мне неожиданно стало пронзительно жаль Кряжимского и невероятно стыдно за то, что я могла хоть на минуту усомниться в его невиновности.

— Все будет в порядке, Сергей Иванович, — искренне пообещала я. — Вот увидите.

Дверь открылась, и в комнате появились охранники. Время вышло.

— Сегодня вечером у вас, — крикнула я ему вслед.

Слабое ободрение, но все же…

Настроение у меня было крайне подавленное, ехать на работу, где тотчас же начнутся расспросы, совершенно не хотелось. После СИЗО мысль о том, чтобы опять сидеть в каком-то помещении, была абсолютно неприемлемой. Облокотившись на «Ладу», я заставила себя набрать номер редакции.

— Все более-менее нормально, — ответила я взявшей трубку Маринке. — Сегодня его должны выпустить под залог, может, этот вопрос уже рассматривают. Во всяком случае, мы договорились, что увидимся все у него сегодня вечером. Я попозже приеду. Привет всем.

Постояв еще минутку, я решила прогуляться где-нибудь невдалеке. «Ладу» оставлю здесь и в случае чего быстренько вернусь к ней. Аллейками я прошла к набережной и, так как к долгим прогулкам еще не была готова ни физически, ни морально, совсем немного прошлась, а потом просто облокотилась на парапет и долго смотрела на неспокойную, волнующуюся воду. В голове не было ни единой мысли. Я просто спокойно стояла и впитывала в себя краски и звуки солнечного, теплого дня ранней осени.