Да, я действительно ужасно по нему соскучилась. Потому что человек, рядом с которым я жила последние два месяца, не был моим Никитой. Это был фантом, смоделированный горячечным сознанием, и опиралась я не на факты, а на вымысел! Тот, выдуманный Никита – лживый и лицемерный, – не имел ничего общего с настоящим – чудесным, необыкновенным! Словно пелена упала с моих глаз. Все слова и действия Никиты за эти два месяца предстали в совершенно ином свете:

– он на самом деле любит только меня и собирается наградить эмбрионом;

– ему не нужна Марго в качестве проводника в высший эшелон бизнеса;

– он действительно обнимал на улице Татьяну, однокурсницу, и возил ее за продуктами;

– тренажерный зал по средам – это тренажерный зал;

– и если он считает меня прелестью – так оно и есть! Я – прелесть, в сторону сомнения!

К сожалению, у этой прелести не все в порядке с головой…

Вероятно, мы всю жизнь проводим в окружении людей, придуманных нами. И приписываем им мысли и поступки, сообразуясь с личной степенью испорченности или благородства… Это как же можно все испоганить!

Я виновата перед Никитой. Злилась, негодовала, презирала – и себя, и его! А он чист, как свадебная простыня современной невесты! Он меня не обманывал, он всегда был искренен со мной.

А я…

Я утонула в море лжи…

Два бесценных месяца безнадежно испорчены! Они могли стать восхитительным адажио, но из-за моей глупости превращены в какофонию. Я украла их у себя и своей любви. Более того – вляпалась в криминальную историю и едва-едва из нее выпуталась, испытав грандиозное нервное потрясение. И это все – из-за неумения верить!

Решено – я не буду прежней, я исправлюсь! Буду благодарить судьбу за каждый новый день, проведенный рядом с любимым, не стану искать подвоха и скрытого смысла, буду радоваться каждому солнечному лучу и капле дождя. Теперь…

– Юля! Юль… – услышала я издалека.

Объект размышлений настойчиво пытался попасть в фокус моего взгляда. Я, как обычно, отсутствовала.

– Ты бесподобно выглядишь в этом костюме. А что случилось? Почему ты влетела в квартиру сломя голову?

– Была в ресторане «Кармен» на корпоративной вечеринке, – отчиталась я. – И в какой-то момент осознала, как сильно тебя люблю! Как ты мне дорог! Ну, вот… Пришлось мчаться изо всех сил, чтобы донести до тебя эту мысль.

– Спасибо, – улыбнулся Никита, разглядывая мое лицо. – Приятно слышать. Ты тоже мне очень дорога. Здорово, что мы встретились на том тренинге, да? А ты ела в ресторане? Я оставил тебе полкотлеты. Больше ты все равно не осилишь.

Он оставил мне полкотлеты!

Как это мило!

После октябрьских дождей и слякоти пришел ноябрь. Сухой и прозрачный, он словно был незапланированным бонусом накануне зимней стужи. Прохлада бодрила, а яркое солнце заставляло ликовать. Лужи высохли, улицы выглядели вполне по-весеннему.

И вот в такое золотистое утро, наполненное свежестью, когда я собиралась выкурить еще одну Самую Последнюю Сигарету, позвонил следователь Нелюбин. Ну конечно, он же должен аннулировать мою подписку о невыезде, поняла я, рассматривая дисплей телефона. А заодно – отчитаться, как продвигается расследование. И, наверное, страшно соскучился. Потому и звонит.

Или не отвечать?

– Здрасьте, Анатолий Кириллович!

– Здравствуйте, Юля. Я жду вас завтра в прокуратуре в двести восьмом кабинете в час дня.

– Будем отмечать мое счастливое освобождение от несправедливых обвинений?

Нелюбин немного помолчал. Как будто мысленно пережевывал услышанную фразу. Между нами повисла наэлектризованная пауза.

– Да нет. Новости для вас неутешительные, – наконец произнес Нелюбин.

Я замерла от неожиданности и крепко сжала телефон.

– В смысле?

– Я встречался с Ксенией Савич. В день гибели Кумраева и вообще всю ту неделю она провела в Амстердаме на мебельной выставке.

– Не может быть!

– Но это факт.

– Нет, – простонала я. – Хватит уже издеваться надо мной! Я нашла Эльмиру, нашла Ксению… Вас никто не устраивает!

– Как глупо звучит – «вас никто не устраивает». Детский лепет!

– Ну, конечно! Теперь вы заведете старую песню. – Да, – хмыкнул Нелюбин. – Это вы, Юля, были на стройке в ту среду.

– Нет, не я.

– А кто? Отсутствие Ксении в городе подтвердить нетрудно, она готова предоставить паспорт с загранвизами плюс свидетельства целой армии знакомых, вплоть до коллег из Голландии.

– Все подстроено, – поняла я. – Ксения тщательно спланировала расправу с Кумраевым. Естественно, она все продумала и просчитала. Вам надо копнуть глубже, Анатолий Кириллович. Если проверить, то выяснится: ее алиби – липовое.

– А у вас его и вовсе нет, – ледяным тоном напомнил Нелюбин.

Сама знаю!

– Ксения умная и хитрая! Она все вычислила и организовала!

– А мне, напротив, Ксения показалась удивительно искренним человеком.

Вообще-то, мне тоже…

В голове молнией сверкнула мысль: я вдруг вспомнила, насколько отличается мое материальное положение от благосостояния Эльмиры и Ксении. А если эти богатые дамочки просто откупились от следователя? Кинули ему жирную подачку, принесли в конверте «котлету» из долларов или евро – и у обеих тут же образовалась масса препятствий для устранения Кумраева. Эльмира, видите ли, давила попой турецкий пляж, Ксения – двигала шкафы в Амстердаме. И только Юля Бронникова, спрятав в чулке наган и нейтронную бомбу, выслеживала бизнесмена.

– Что же мне делать, Анатолий Кириллович? – жалобно спросила я.

– Вы так ничего и не придумали? – сурово поинтересовался Нелюбин. – Насчет алиби? Не вспомнили, кто мог бы подтвердить его?

– Нет. Я была уверена, Ксения Савич избавила меня от необходимости суетиться.

– Суетиться! Эх, вы! Какая-то вы безалаберная, Юля.

Я шмыгнула в трубку. В горле стоял ком. Разве я безалаберная? Да нет же, я очень ответственная. Но выложив на стол перед следователем две карты – сначала пиковую даму, затем бубновую, – понадеялась, что партия завершится без моего участия. А надо было ваять алиби, кропотливо собирать лжесвидетельства, искать поддержку у друзей.

– И как теперь, Анатолий Кириллович? А? – жалобно мяукнула я.

– Приходите завтра к часу дня в прокуратуру.

– С вещами?

– С какими вещами?! Просто приходите. Даже не поднимайтесь наверх, я сам к вам выйду.