Эта проблема не уникальна в том смысле, что относится не только к СССР. Можно назвать и другие внешне сильные государства, которые разваливались подобно карточному домику от первого сильного удара. Дело в чем-то другом. Куда вероятнее предположить, что, несмотря на высокий боевой дух вермахта, быстрое и позорное поражение Красной Армии, а до нее польской и французской – это, прежде всего, плод субъективных «усилий» части правящей элиты этих государств. А дальше рассмотрение вопроса переходит в сферу дискуссий. Причем эта тема актуальна по сей день, ибо в отношении Советского Союза она затем вновь повторилась на рубеже 1980—1990-х гг., либо может повториться.

Афоризм «кадры решают все» верен только отчасти. Кадры 1941 и 1945 гг., конечно, обновились, но не кардинально. Немало неуспешных генералов 41-го года закончили войну, демонстрируя полководческие способности. Поэтому афоризм стоило бы переформулировать: «Стиль управления решает все!» Хотя и это определение имеет изъяны, но оно ближе к истине. Показательно, что первым делом, которые совершили бывшие сталинские члены политического руководства и его наркомы сразу же после смерти Сталина, это кардинально поменяли стиль управления. Хотя почти все они в своих воспоминаниях уважительно отзывались об управленческих способностях Иосифа Виссарионовича. Но невозможно быть сильным управленцем во всех сферах жизни. Сталин и не был, потому наломал много дров применительно к армии. Правда, не без помощи военных.

В ходу анекдоты про «женскую логику», которую-де трудно понять. Но куда труднее понять логику верхов накануне войны. Так, в феврале 1941 г. новый начальник Генштаба Г.К. Жуков делает удивительное предложение – начать немедленное и одновременное формирование сразу двадцати мехкорпусов! Для них требуется 20 тыс. танков и большое количество другой техники, а также масса специалистов и подготовленного личного состава. Сталин не скорректировал такое предложение, хотя положение в танковой промышленности ему было хорошо известно, и в марте дал свое согласие.

Получается, что ни Жуков, ни Сталин не планировали воевать в 1941 г., иначе какой смысл через короткое время вступать в бой с двадцатью огрызками? Но в апреле – мае начались мобилизационные мероприятия, связанные с угрозой возникновения войны на западных границах СССР. По логике событий дальнейшее формирование мехкорпусов должно быть остановлено и усилия направлены на оснащение и обучение имеющихся, а если формировать новые, то максимум три-четыре новых. Формирование же остальных отложить до осени, когда прояснится обстановка. Однако формирование продолжалось в полном объеме. Почему? Зачем? В итоге до штатной численности удалось довести всего два мехкорпуса, остальные вступили в бой в самом разном состоянии «сборки».

Почти в каждом мероприятии зимы – лета 1941 г. видна странная логика, доводящая ситуацию до полной путаницы.

Чтобы понять, как сказывается стиль управления на видении проблемы, на реализации потенциала, на качестве работы, достаточно посмотреть кино. А именно: фильмы С. Герасимова, Г. Козинцева, И. Пырьева, Ю. Райзмана, М. Ромма и других мастеров 40-х и 60-х гг. Режиссеры одни и те же, картины талантливы в любом периоде, но фильмы по теме, стилистике и духовной наполненности совершенно иные. Так и с управлением боевыми действиями. Вчерашние неумехи вдруг стали классными военачальниками. Как, кстати, и наоборот. После того как Гитлер взял на себя функции главнокомандующего, непобедимые, нешаблонно мыслящие немецкие генералы начали блекнуть, вянуть, превращаться в «обычных» командиров.

1917… 1941… 1991 гг. – это символы провалов в управлении. И за каждым провалом свой антистиль: Николая II, Сталина, Горбачева.

Найдется немало книг, где авторы убедительно доказывают, как, например, Солоневич в своей «Народной монархии», что умершая система была весьма способна на развитие. И это так. Но если стиль управления Столыпина вдохнул в монархию обновленческие силы, и она могла превратиться в монархию западноевропейского образца, то стиль управления царя и царицы такого шанса государственный строй Российской империи лишил.

Народ начинает проявлять негативную активность, лишь убедившись в провале управления сверху. А так он терпит, и его терпение безгранично, но при условии твердости и внятности власти. Но, убедившись, что таковое отсутствует, массы начинают управляться сами, кто во что горазд. Однако анархический момент сразу исчезает, как только власть начинает вновь демонстрировать твердость в принятии и проведении управленческих решений. Число сдавшихся в плен солдат Красной Армии быстро возрастало там, где воцарялся бардак. И снижалось до единичных случаев, где было хотя бы относительно умелое командование. Также не стоит удивляться тому, если один и тот же человек или социальная группа могли в один период демонстрировать антисталинские настроения, а в другой – показать себя верными сталинцами (или ленинцами, или демократами, а потом антидемократами и т. д.).

Все это в совокупности называется «моральным духом» или «моральным фактором».

О важности морального фактора военные теоретики стали писать где-то со второй половины ХIХ в., т. е. с появлением массовых армий, вытеснявших армию дворянскую. Вот типичная цитата на эту тему, взятая из книги Б.М. Шапошникова «Мозг армии»: «Никакое гениальное руководство, отлично подготовленная и вооруженная армия не в состоянии заменить слабость духа в народе, отсутствие в нем воли к победе… Слабость государства определяется не отсутствием у него сильной армии, а именно внутренней, а следовательно, и внешней его слабостью». Другое дело, понять, как формировать высокий моральный дух и как преодолевать открывшуюся слабость?

Когда историки и публицисты размышляют над причинами разгрома Красной Армии, то забывают сравнить его с не менее впечатляющим разгромом англо-французской коалиции в 1940 г. Почему двухмиллионная группировка рассыпалась за несколько недель, несмотря на то что войска были отмобилизованы, имели сильные укрепрайоны на границе, тяжелые танки, которых не было у вермахта, тем более что их отцы доблестно показали себя в недавней войне с тем же противником? Не потому ли, что немцы опередили готовившиеся к наступлению армии коалиции? Или потому, что народ Франции не хотел воевать за свою буржуазию? Нет, эти варианты для объяснения не подходят. Думается, что причина была схожей с той, от чего потерпела поражение Красная Армия летом 1941 г. Руководство Англии и Франции также практиковали политику «ни войны, ни мира». Солдаты и офицеры с сентября 1939 по май 1940 г. просидели в блиндажах и казармах, гадая, как скоро политики договорятся о мире. Зато немецкие солдаты были уверены в неизбежности смертельной схватки и целеустремленно и бескомпромиссно к ней готовились.

Когда читаешь свидетелей событий, предшествующих 22 июня 1941 г., с чередой всех этих «а мы, несмотря на уверения пропаганды, знали, что война будет», «а для нас война грянула неожиданно», понимаешь, что люди были элементарно дезориентированы, а значит, психологически разоружены. Это все равно, что спортсменам говорить: «Через три дня решающие соревнования… Нет, через неделю… Нет, их не будет… Нет, будут, но через полгода…» А потом выяснится, что выступать надо немедленно. Давайте погадаем, какой будет результат? А войска в приграничных округах держали в состоянии полной неопределенности. К чему готовиться – к наступлению, обороне или продолжать размеренную казарменную жизни – было совершенно непонятно даже командующим округов.