Черт побери, у него была отличная память, даже в пьяном состоянии!

– Понятно. На, выпей. – Она сунула стакан ему в руку.

Неожиданно ему страшно захотелось пить, поэтому он охотно взял стакан и опрокинул его содержимое в рот. Потом поморщился от противного вкуса и спросил:

– Что это? Пахнет кислятиной…

– Это тоник. Гадость, конечно, но помогает.

Ему не сразу удалось поставить пустой стакан на убегавший из-под него столик.

– Не люблю гадкие тоники… Во всяком случае, сегодня. Может, завтра, когда я буду чувствовать себя лучше, эти гадкие тоники не вызовут у меня рвоты…

Кэт сунула ему в руку еше полстакана тоника и резко приказала:

– Пей и уезжай обратно в Килкерн! У меня нет времени возиться с тобой, сассенах.

Мысль о езде верхом заставила его желудок болезненно сжаться.

– Никаких лошадей, – замахал он руками.

– Пей быстрее.

– Ты сердишься?

– А ты как думаешь?

С трудом выпив мутную жидкость, он скривился и спросил:

– Что это? Лошадиная моча?

– Нет, но надо было набрать. Жаль, времени нет.

Он хлопал ресницами, не понимая ее слов.

Она вздохнула и накрыла его одеялом.

– Ладно уж, спи.

– С удовольствием, – произнес он уже яснее. Видно, волшебный тоник начинал действовать. – А с еще большим удовольствием я бы спал с тобой. – Он широко улыбнулся. – У меня есть шанс уговорить тебя лечь рядом со мной?

– Нет, здесь слишком мало места.

– Тогда ложись прямо на меня. – Он лег навзничь. – Видишь? Ты отлично поместишься здесь.

– У меня сегодня очень много работы. Хватит болтать!

– Ладно, – пробормотал он, – тогда я буду спать один… спать… спать… – Его голова качнулась в сторону, длинные ресницы опустились на щеки.

Кэт присела на стоявший рядом стул. Ноги отказывались ее держать. Она не могла поверить своим ушам. Девон сказал, что любит ее. Конечно, он был пьян, и все же… Продлится ли эта любовь дольше одного-двух месяцев?

Как бы там ни было, ее любовь к нему будет вечной. Ее внезапно охватило чувство одиночества, и она смахнула с ресниц слезинку.

В окно заглянул Саймон:

– Как там наш сассенах?

– Сильно пьян.

На лице Саймона появилось благоговейное выражение.

– Знаете ли вы, мисс Кэт, что понадобилось больше семи пинт, чтобы он дошел до такого состояния? Даже Хэмиш не может выпить столько.

– К тому же он ведь не шотландец, а англичанин, – вставил Дональд.

– Это рекорд паба, – вступил в разговор Нил, отодвинув в сторону Дональда, чтобы лучше было видно. – Мы даже вырезали его имя над дверью.

Кэт молча удивлялась мальчишеству великанов.

– Благодарю за интересную информацию, – хмыкнула она и, взяв пустой стакан, встала со стула. – Приходите сюда через три часа и увезите его обратно в Килкерн.

– Хорошо, мисс Кэт, я сам этим займусь, – сказал Саймон.

– А я помогу, – подхватил Нил.

Во всем этом хуже всего было то, что Девон сумел перепить всех ее парней, чем завоевал их безусловное уважение. Как сказал притащивший его утром в дом Кэт Саймон: «Он хороший парень, этот сассенах. Мы с ребятами обещали научить его делать витражи, когда он протрезвеет».

В этот момент Кэт поняла, что потеряла верных союзников в борьбе за сохранение безмятежного покоя в своем сердце. Слава Богу, хоть Энни была еще на ее стороне, а то она оказалась бы в полном одиночестве.

Оставив Девона спать на кушетке, она отправилась в мастерскую.

Девон помахал рукой на прощание Саймону, Нилу, всем, кто сопровождал его до замка, и пошел к воротам.

Голова все еще болела, но перестала кружиться благодаря отвратительному снадобью Кэт.

Малькольм ошибался, когда говорил, что путь к сердцу Кэт лежит через доброе расположение к нему ее мастеровых. Девон завоевал ее парней, но это, по всей видимости, только разозлило Кэт. Или она была расстроена чем-то другим? Может, он сказал что-то не то?

Вздыхая, он пробирался между слугами, занятыми приготовлениями к балу, и наконец дошел до своей комнаты. Он был рад, что не встретил никого, кто мог бы задать ненужные вопросы. Переступив через порог и закрыв дверь, Девон сразу рухнул на постель. Ему смертельно хотелось спать. Он слишком устал, чтобы думать.

Казалось, не успел он закрыть глаза, как его стал будить Тилтон.

– Я не сплю, не сплю, – пробормотал Девон, чувствуя, как рука Тилтона немилосердно трясет его за плечо.

– Отлично, сэр. Тогда откройте глаза.

Девон со стоном перекатился на спину.

– Сколько времени? – пробормотал он.

– Восьмой час, сэр. Я велел приготовить вам ванну, чтобы вы могли привести себя в порядок перед балом.

Повернув голову, Девон увидел в углу комнаты большую ванну с горячей водой.

– Неужели уже так поздно? – недоверчиво простонал он.

– Именно так, сэр. Хотите, я открою портьеры, и вы увидите замечательный закат.

– Нет, не надо открывать портьеры! Моя голова просто треснет, если я увижу солнечный свет.

Собравшись с силами, Девон спустил ноги на пол в ожидании приступа головокружения или тошноты. Но этого не произошло. Снадобье Кэт и впрямь помогло, он чувствовал себя гораздо лучше и даже сумел принять ванну и одеться без особой помощи со стороны камердинера.

– Известно что-нибудь относительно кольца? – спросил он его.

Тилтон покачал головой:

– Ничего не понимаю, сэр. Вы объявили солидную награду тому, кто предоставит соответствующую информацию о кольце, но пока никто не приходил за вознаграждением.

– Надо продолжать поиски.

– Да, сэр.

– Спасибо, Тилтон.

Вздыхая, Девон готовился выйти к гостям, хотя на самом деле ему сейчас хотелось только одного – найти Кэт и помириться с ней.

Бал в замке Стратморов был редким и необычным событием. Мало того, что место его проведения было за городом в разгар светского сезона, он к тому же проводился в родовом гнезде его сиятельства, когда все уже съехались в Эдинбург. Фактически это был первый настоящий светский бал в замке Килкерн за последние сто пятьдесят лет. Вдобавок ко всему бал был устроен в честь мистера Девона Сент-Джона, и все эдинбургское высшее общество с волнением ожидало встречи с таким завидным во всех отношениях женихом.