Он не уточнил, что имеет в виду, но Виола, вздохнув, все же достала телефон и, набрав номер больницы, спросила, как состояние Павла Лебедева.

А потом…

Глаза у нее стали большими-большими, она вскочила с дивана и торопливо спросила:

– К нему можно?

Выслушала ответ, кивнула – как будто на том конце ее могли видеть – и нажала отбой.

– Что? – хором спросили мы с Витькой.

– Он проснулся! – плакала Виола, но, похоже, уже от радости. – Он проснулся, но к нему пока не пускают, врачи должны осмотреть. Сказали, звонить завтра!

– Ура! – закричали мы с Витькой.

Я был просто счастлив! Ведь в самом деле – главное, что мы все вышли. Теперь я был уверен, что другие два Волка тоже смогли выбраться оттуда и проснулись. А что Кристалл я разрушил – ну что ж, пусть теперь делают со мной что хотят, главное – папа Виолы спасен. И она больше не будет плакать.

Витька умчался на кухню и вернулся со стаканом воды, дал Виоле. Та посмотрела на него недоумевающе, но воду выпила и плакать перестала.

– Пиццу закажем? – весело спросил Витька. – Ну, отпраздновать же надо.

– Закажем, – кивнул Виола. – А с грибами у них есть?

И они принялись за оформление заказа. Звали и меня, но я отмахнулся – мне было все равно, что есть. У меня проблема поважнее.

Когда Витька оплатил пиццу и сообщил, что через полчаса ее доставят, я спросил:

– Как думаешь, что там случилось, в Ле‑ су?

Он внимательно посмотрел на меня, потом на Виолу:

– Ну, мы вышли. А что?

– Ты пропал, когда шагнул вперед, в этот туман, – сказала Виола. – Вот ты был, и вот тебя нет. Я испугалась, но я помнила фразу из учебника. Ну, эту: «Не бойся шагнуть в неведомое. Если друг сделал первый шаг, следуй за ним». Я всю дорогу ее твердила, когда шла за тобой. И шагнула тоже. А потом было так странно: меня не стало, но ты говорил, что надо вперед, и я двигалась, а потом увидела сияющий круг. И проснулась.

– Я тоже сначала испугался, – признался Витя. – А ты так быстро шагнула за Женькой, что я тоже пошел – раз тебе не страшно, почему должно быть страшно мне?

– Значит, не зря тогда ты это прочитала, учебник нам всем помог, – сказал я. – За нами такая волна огня шла! Еще бы минута – и сгорели бы все.

– Огня? – насторожился Витя и задумался.

– Я волну не видела, не оглядывалась, не до того было, – призналась Виола. – Но жар чувствовала.

– А я как раз повернулся – там просто жуть была!

Мы помолчали. Я вспоминал, как стоял там, на краю бездонного озера – так его назвали в старинном свитке, говорил, что нужно делать, и меня все слушали! Ладно, я разрушил кристалл, наверное, Лесу от этого настал конец, но ведь я вывел запертых в центре Логова Волков!

Хотя… мог бы и не разрушать при этом кристалл, просто вышли бы и все… И мне опять стало тошно. Но ничего нельзя сделать, ничего нельзя исправить…

Пришла доставка, Виола помчалась открывать – ей не сиделось на месте, – а Витя вдруг повернулся ко мне и сказал:

– Может, мне надо было остаться там?

– Почему? – удивился я.

– Ну… Я все время думаю про то, что прочитал в учебнике, что меня с кем-то или чем-то разделит огненный круг. И думаю – может, мне надо было дождаться этого огня. Вон у Виолы фраза из учебника сработала, она ее вспомнила и сделала как надо. Может, и мне…

– Что тебе? – спросила Виола, вернувшись с тремя здоровенными коробками и большим пакетом.

Витя повторил.

– Нет, – уверенно сказала девочка. – У меня чуть уши не загорелись, хорошо, Женька сказал, куда бежать, и дорогу показал. Сгорел бы ты как миленький! Пойдем есть!

Она повернулась и отправилась на кухню. Я хотел сказать Вите, что знаю, о чем было написано в его учебнике, и знаю, кто находится в нем. Но не знал, как отреагирует на мои слова Ворон. Может, он тут же вырвется на волю, завладеет Витькой, и нам придется с ним сражаться не на жизнь, а на смерть? А драться с другом у меня никакого желания не было.

Мы принялись за пиццу. Я вдруг вспомнил, что меня беспокоило, и спросил Виолу:

– А почему утром тебе сказали, что папа спит? Ведь вышли мы все одновременно. Или он позже выбрался?

– Они не знали, что он проснулся, – я рано позвонила, еще не было обхода врачей. Я же звоню не в само отделение, а в регистратуру, – пояснила Виола, с удовольствием уплетая кусок пиццы с грибами.

В дверь снова позвонили. Мы насторожились. У родителей Вити были ключи, а больше мы никого пока не ждали.

Вышли все в коридор, Витя подошел к двери и остановился. Оглянулся на нас. Мы молчали. В дверь позвонили снова, и Витя спросил:

– Кто там?

Послышался неясный мужской голос, и Витька радостно открыл дверь.

Михаил Николаевич!

Я обрадовался, конечно, но тут же у меня заныло в животе. Вот уже скоро все и выяснится… Интересно, что со мной сделают? Когда-то я читал сказку, где злых волшебников за всякие преступления лишали волшебной силы. Я, конечно, не злой, но натворил будь здоров. Я нахмурился и прижался к стене.

– Ты чего? – заметил это Михаил Николаевич. И тут же объявил: – Виола, твой папа пришел в себя.

– Я знаю, – сияла девочка. – Я звонила в больницу!

– Вот как? И что сказали?

– Пока не выписывают. Но можно будет к нему прийти.

– Это хорошо, я с тобой съезжу, – пообещал он. И добавил: – Есть хочется. Покормите?

Ну конечно, пиццей на весь коридор пахнет! Наверняка почувствовал.

Мы все прошли на кухню, Михаил Николаевич сел за стол, но есть не торопился.

– Ну, рассказывайте, – предложил он.

– А вы посмотрите сами, – предложил Витя.

– Обязательно, – кивнул он. – Но сначала расскажите.

Получается, он уже все знал? Ну да, он же знал, что папа Виолы пришел в себя, значит, он с ним разговаривал, как тогда с Димой, мысленно? Мы переглянулись. Никто не знал, с чего начать.

– Вот ты, Женя, как попал в Лес? – Михаил Николаевич понял, что сами мы не скоро начнем рассказывать.

– Вы мне подсказали, – обрадовался я, что можно пока говорить о простых вещах. – Представил, как я там хожу. И еще тетя Рита валерьянки принесла. Ну или что-то вроде валерьянки, чтобы лучше спал. Вот…

– А мы уже там были, – вмешалась Виола. Она почувствовала, что я замялся, и решила помочь. – Сначала я пришла, потом Витя, мы около преграды стояли, пытались понять, как ее обойти, а потом Женя пришел и стал искать карниз.

– Карниз? – прервал ее Михаил Николаевич. – Какой карниз?