«Ваша болезнь беспокоит меня, видимо так же, как и вас, мой новый друг. Может быть, вы тот, за кого себя выдаете, а может быть и нет. Я получу верный ответ через полчаса. Фотография уже на пути в Париж. И вам не удастся ее перехватить. Потом мы сможем поговорить с вами по поводу нашего компромисса, но это, когда появятся мои помощники.

Говорят, что Кейн, как хамелеон, принимает разные облики, всегда очень естественные и убедительные. Говорят также, что он склонен к смене настроений. Не объясняются ли эти переходы болезнью?»

Джейсон выбежал на улицу, но не успел поймать такси, которое скрылось за углом. Он остановился, учащенно дыша и глядя по сторонам в поисках другой машины. Вновь он угодил в лабиринт, двигаясь вслепую и понимая, что выхода в конце нет. Но эта гонка по лабиринту должна быть проделана в одиночку: это решение было неизменным. Теперь он знал, кем он был раньше… Он был виновен, как и предполагал это ранее. Чуть позже он проведет с ней час или два, не говоря ничего и беседуя о различных пустяках. Он не скажет ей ни слова о том, что узнал. После этого он уйдет. Она никогда не должна узнать эту страшную правду, и он никогда не скажет ей, почему он так поступил. Этот жестокий поступок будет для него легче, чем боль, вызванная позором Кейна.

Кейн!

— Мари, Мари! — простонал он. — Что мне делать?

Из-за угла появилась машина.

— Такси! Такси!

«Надо уезжать из Парижа! Немедленно! Бросить все дела и уехать! Это приказы твоего правительства… Они хотят, чтобы ты отсюда уехала. Они хотят, чтобы он остался один».

Мари раздавила очередную сигарету. Ее взгляд остановился на старом издании «Таймс», а ее мысли — на той ужасной игре, в которую заставил ее играть Джейсон.

— Я еще нормальная и не хочу этого слышать! — сказала она и удивилась звукам собственного голоса в пустой комнате. Затем она подошла к окну, к тому самому окну, у которого несколькими часами раньше стоял он, пытаясь осмыслить происходящее.

«Они хотят его изолировать».

— Кто «они»? — прошептала Мари.

Ответ находился в Канаде, а Канада была еще одной ловушкой. Джейсон оказался прав относительно Парижа. Если что-то и существует, то оно должно быть здесь. Все зависело от того, какую информацию и от кого он мог получить. Вполне реальной могла быть ситуация, когда он вновь принял бы на себя все нагромождения лжи и роковых обстоятельств, и снова уверовал бы в преступления, которых не совершал. Она чувствовала, что тогда он исчезнет. Но если она сумеет его переубедить, то не потеряет его и наоборот. Тогда «они» получат его.

«Они».

— Кто вы? — прокричала она в окно в море огней, рассыпанных внизу. — Где вы?

На минуту ее дыхание остановилось, но этот протест организма быстро прошел и она пришла в норму. Правда, это испугало ее. Точно также было с ней на бульваре Сен-Мишель, когда он находился в библиотеке Сорбонны, а она поджидала его на ступеньках церкви.

Позже она поняла, почему это так получилось. В этот же момент, в нескольких кварталах от нее, в библиотеке Сорбонны, он принял решение не возвращаться к ней.

— Прекрати! — отчаянно закричала она. — Это ужасно, — добавила Мари, глядя на часы. Его не было уже более пяти часов. Где же он мог быть? Где?

Борн вылез из такси перед элегантным отелем на Монпарнасе. Следующий час должен быть самым трудным в его быстро восстановленной жизни, которая была сплошной пустотой до Порт-Нойра, а после него — сплошным кошмаром. Этот кошмар может продолжаться и еще, но сейчас он обязан пережить его в одиночку. Он слишком сильно любил ее, чтобы позволить ей оставаться с ним. Необходимо найти способ скрыться, забрав с собой все доказательства ее связи с Кейном. Это можно проделать весьма просто. Он мог отправиться на несуществующую встречу и больше не возвращаться. И в течение этого часа он должен написать ей записку.

«Наконец, все кончено. Я нашел свою дорогу. Возвращайся в Канаду и не говори ничего ради нашей общей безопасности. Я знаю, где тебя разыскать». Последняя фраза была фальшивой: он никогда не должен с ней встречаться, но все равно в записке должна быть и слабая надежда, и небольшой намек на возможную встречу в Оттаве. Со временем их взаимоотношения превратятся в прозрачные воспоминания, станут чем-то далеким и нереальным. В конце концов, ведь никто кроме него не может предложить лучший выход из ситуации, в которой они очутились.

Борн быстро прошел через холл, кивнув консьержу, который, сидя в своем углу, был занят чтением газет и, который взглянул на него, почти не отрываясь от своего занятия. Лифт доставил Борна на четвертый этаж. Хамелеон должен проделать остаток своего пути через лес, не оставляя ни малейшего следа. Он знал, что он должен сказать. Он все тщательно обдумал, так же как и содержание записки, которую напишет позднее.

— Большую часть времени я провел, прогуливаясь вокруг, — начал он свой рассказ. — Ле Классик был явной потерей времени — это типичный зоопарк. Не думаю, что там есть хоть кто-то, кто может реально знать о происходящем. Однако, На мой взгляд, такая возможность там все-таки появилась. Это оператор на узле связи. Мне он показался французом с явными признаками американского стиля. Я согласился встретиться с ним в полночь. — Что он сказал?

— Очень немного, но и это заинтересовало меня. Я заметил, что он наблюдает за мной, когда я обращался с расспросами к продавщицам и служащим. В магазине было достаточно многолюдно, так что это было нетрудно сделать.

— Вопросы? Какие ты мог задать там вопросы?

— Самые разные, какие только мог придумать. Главным образом меня интересовало, кто там управляющий и как его зовут. Судя по сегодняшнему происшествию, это должна быть женщина, и если она действительно связана с Карлосом, то ее состояние должно быть близким к истерике. В конце концов, я увидел ее. Но она держалась очень хорошо.

— Но ведь она должна осуществлять связь, как ты сам это ранее утверждал. И де Амакур сказал то же самое… «Фише».

— Не прямую связь. Просто ей сообщают, что надо говорить, если раздастся телефонный звонок. После этого она обязана ждать дальнейших указаний.

— Но ты не мог провести там столько времени, задавая вопросы. Это было бы подозрительно! — запротестовала Мари Сен-Жак.

— Это можно делать сколько угодно, если ты американский писатель, работающий над статьей о примечательностях Сен-Оноре для солидного журнала.

— Это уже гораздо лучше.

— Да, это сработало. Никто не отказывался от предоставления информации.

— И что же ты захотел узнать и что узнал?

— Как и большинство подобных мест, ле Классик имеет своих собственных постоянных клиентов. И именно для них организована специальная служба информации. Карлос знает, что делать. Это информационная служба работает без перерывов: вопросы-ответы о ценах, новых моделях, выставках, заказах и при этом отсутствие сведений о ней в телефонном справочнике.