Тамбур с выщербленной стеной, коридор, неуклюже обитый вагонкой, кровавые отпечатки ног на линолеумном полу. Из открытой двери второй комнаты доносилось сдавленное звериное рычание. Я заглянул в комнату и увидел второго мародера. Он сидел верхом на моем сержанте и руками выдирал потроха из распоротого брюха. Вся морда в крови, в губах кусок печенки… Я выстрелил навскидку раз, другой, третий… Я стрелял, пока в магазине не закончились патроны.

Я жал на спусковой крючок с таким ожесточением, как будто расстреливал само Аномалье…

Лопата с шорохом вошла в мягкую землю. Шарп остановился, рукавом смахнул с глаза набежавшую слезу и бросил ком земли на обваловку. Он разравнивал место над могилой нашего боевого друга.

– Не надо, – мотнул я головой. – Пусть будет холмик. И крест надо поставить… И над могилами остальных тоже…

Я и сам едва сдерживал слезы. Пять человек уже погибли. Пять! Половина бойцов из тех, кого я привел на блокпост. И только один из них стал жертвой зосов. Титаника, Малыша, Скорняка и Чижа убили люди. Будь проклята Марица! Будь проклято Аномалье!

Поминальный стол Пух накрыл в столовой. Вычистил здесь все, выдраил, даже крышу подправил. Но я не одобрял его начинания. Мало нас, и Аномалье уже начало мстить нам за непослушание. Блокпост рассчитан на сто человек личного состава, а нас всего восемь. Нам нельзя распыляться по заставе, мы должны собраться все вместе, закрыться в одном из казарменных блоков, где все будут друг у друга на виду. Жить нужно компактно, иначе случай со Шпаком может повториться. Сержанта убивали, а мы даже не могли прийти к нему на помощь, потому что были далеко. И больше никаких постояльцев. Обо всем этом я обязательно скажу.

Меню в столовой не баловало: пшенная каша с тушенкой, галеты, разбавленный спирт. Ни капусты квашеной, ни огурчиков соленых.

– Командир, скоро есть будет нечего, – завел свою пластинку Пух, когда мы сели за стол.

Но я даже ухом не повел в его сторону. Поднял стопку.

– За упокой души нашего боевого друга… нашего брата.

Мы выпили, не чокаясь. Но Пух не унимался:

– Запасов на неделю всего осталось.

– Надо бы пополнить запасы, – с вызовом посмотрел на меня Баян.

– Чем? – настороженно глянул на него я.

Ох как не понравился мне его тон. Как будто бес в нем сидел, подзуживал его изнутри. И, похоже, я знал, что это за бес такой.

– Ну, Марица знает, где можно найти склад.

Так и есть, без внешнего влияния здесь не обошлось.

– Она сама тебе это сказала? – спросил я, за снисходительной насмешкой пытаясь спрятать тревогу.

– Ну, не только мне, – пожал плечами Баян. – Она ко всем нам приходила. Ну, Юля была, Якут с Викой… Счастья нам пожелала.

– Детей побольше? – съязвил я.

– А что, это плохо? – недоуменно повела бровью Вика.

Как и все, она была в полной боевой экипировке, и это, похоже, совершенно ее не тяготило. Что ж, неудивительно, боец она опытный, и уже не раз это доказала. К тому же звание у нее «сержант». Именно поэтому я обязан учитывать ее мнение.

– Ну почему же? Хорошо.

– Мы уже не служим здесь, – сказал Якут. – Мы просто живем. Марица поможет нам с провизией, но, главное, избавит нас от зосов. И аномалии не будет насылать… Что в этом плохого?

– А за это мы будем убивать своих?

– Каких своих, командир? – недовольно спросил Баян. – Эти свои нас за последнюю сволочь держат. Юля, скажи, что вам говорили, когда к нам посылали!

– Говорили, – кивнула женщина, – что, как бешеных собак, вас отстреливать нужно. Я и сама думала, что вы ублюдки…

– А сейчас что думаешь?

– Понятное дело, что сейчас я так не думаю. Иначе бы не стала помогать вам. Мне с вами комфортно, я хочу и дальше здесь жить…

– Ты так не думаешь. И другие так думать не будут, когда поймут, что мы никому не желаем зла.

– Не будь наивным, командир. Никому мы ничего не сможем объяснить. Надо просто жить и получать от жизни удовольствие, – Баян привлек к себе Юлю и сочно поцеловал ее в щеку.

– Да и кому объяснять? – поддержал его Якут. – Зона на пятнадцать километров ушла, и еще на столько же уйдет за месяц-другой. Мы уже в самой глубине. Нам даже не жить, а выживать надо. А если Марица от нас отвернется, то нам всем крышка. Обратят нас в зомби, будем тут слоняться, жрать друг друга… Она очень сильная, ей даже прямой контакт не нужен, чтобы обратить…

– И обратит, напрямую, без всяких псов, – кивнул Баян. – Если ты, командир, упрямиться будешь… Шарп, чего молчишь? Ты хоть скажи чего-нибудь!

– А что я могу сказать? – пожал плечами парень. – Я человек маленький, мне что командир скажет, так и будет…

– А ты, Пух?

– Хватит бодягу разводить, Баян! – одернул бунтаря Гуцул. – Как скажет командир, так и поступим. Скажет, перед Аномальем смириться – смиримся. Нет – встанем в штыки!

– Да, но лучше, чтобы мирно все было, – подал голос Пух. – Мало у нас этих самых штыков, чтобы всерьез тягаться…

– Хорошо, допустим, что мы согласились с Марицей, – выдержав паузу, сказал я. – Завтра она выведет нас на охраняемый склад. Взвод солдат, вышки, пулеметы. Она, конечно, поможет нам справиться с охраной, поддержит нас… Но ты скажи мне, Пух, готов ты убивать людей?.. А ты, Баян? А ты, Якут?

Баян думал недолго.

– Ну а если не будет охраны? Там сейчас за дробь-пятой линией столько всего брошенного…

– Будет охрана. Где-нибудь обязательно будет. Где-нибудь нас обязательно заставят убивать. Марица хочет опустить нас до уровня своих мутантов. Но у тех мозгов нет, только рефлексы. А мы – люди, пока в сознании. Пока. А у кого-то, похоже, сознание помутилось… Шпак осознал свою вину. Он повел вас на блокпост, чтобы спасти меня. Не надо было этого делать. Он понял, что сотворил большое зло. Поэтому он сказал Аномалью свое «нет». За это Аномалье и убило его… Да, Аномалье отомстило ему! Он погиб, потому что хотел остаться человеком! – сжимая кулаки, смотрел я на Баяна. – И перед его памятью я клянусь, что также останусь человеком!

В зале установилась тишина, слышно было только, как ветер скребется в окно свисающей с крыши проволокой. Первым ее нарушил Гуцул:

– И я клянусь быть человеком.

Голос его прозвучал неуверенно, но все-таки он поддержал меня. И себя.

– И я клянусь, – не остался в стороне Шарп.

Пух промолчал. Баян и Якут тоже. Но и возражений с их стороны не последовало.

Я поднял стопку, молча выпил. Все повторили за мной.

После долгой паузы первым заговорил Якут.

– Командир, тут у нас еще такой вопрос, – он приложил к лицу кулак, будто хотел согреть в нем кончик своего носа. – Шпак погиб, земля ему пухом, но кто-то же должен занять его место. Кто-то должен стать твоим замом. Я предлагаю Вику, она у нас единственный сержант…