class="p1">— Что, там тоже были? — Я задумалась. — Может, та женщина… шахматистка… Она ещё мне ужасы рассказывала всякие…

— А ты и поверила!

— Ну…

— «Отобрали дом и всё хозяйство лишь за то, что имели корову и лошадь»… Ну что за абсурд! Да разве такое вообще может быть, а? Отобрали — так значит, за дело! А это вот: «колхозники работают бесплатно, кормятся с приусадебных участков»… Да такого вообще быть не может!

— Да… Пожалуй… — Промямлила я. — Всё равно её потом арестовали, эту женщину. Работник МГБ…

— Ты наивная такая, Ава Симмонс! — сказал Сталин. — Этот так называемый работник МГБ тоже был агентом ЦРУ! Они разыграли для тебя этот спектакль, чтобы ты поверила, что я такой ужасный! Что убить меня надо немедленно! Ты и купилась! Ха-ха! Да где же это видно, чтобы людей арестовывали просто за разговоры?!

— А… Ну да…

История про женщину в самолёте, о которой я уже давно забыла, подействовала на меня угнетающе. Я была просто раздавлена. Получается, не только Псевдо-Элвисы, не только психбольница… Врали мне буквально все вокруг! Даже случайные попутчики оказались частью спектакля! Кому же вообще можно верить?..

Что, Сталину, что ли?

— Что дальше?

— Мы приехали в Москву. Ходили по городу. Лида водила нас всюду. В гостинице жили… А потом я увидела Донну…

И тут я поведала о нашей встрече, об общем открытии. Как мы выясняли, настоящие ли Элвисы, как думали сбежать от них. Как Донна объелась таблеток, и я поняла, в чём их действие. Как потом нас послали в ангар, на детектор, и Донна уже не вернулась…

— С фотоаппаратом это ты ловко придумала! Молодец! — Усы Сталина зашевелились. Потом он повернулся к своему лысому прислужнику и произнёс: — Шароварову за недостачу плёнки судить и понизить в звании. Иностранцам запретить фотографироваться. Проявитель изъять из продажи.

Лысый записал.

— … И закрепитель!

Лысый тоже записал.

Потом Сталин вновь обратился ко мне:

— Мы нашли твою Донну.

Тут сердце моё застучало от радости…

— …Мёртвую.

Сердце упало.

Вроде мы особо не дружили… Но я даже и заметить успела, как привязалась к ней!

Бедная Донна… Домой не вернётся и замуж не выйдет уже…

— Как ты понимаешь, ваши ЦРУ-шники убрали её. Рисуют нас такими людоедами, а сами!..

Я заплакала.

— Ну, ну!.. Николай Сидорыч, утешь её!

Волосатый слуга Сталина приблизился ко мне, неловко похлопал по плечу и вернулся и на место.

— Всё, что ль? Вот ты остолоп! Кто же девушек так утешает?! Александр Николаевич, ты давай, что-нибудь сделай!

Лысый подошёл ко мне, погладил по головке.

Плакать я не перестала.

— Вот вы бестолочи! Ладно, Ава Симмонс! Погляди, что покажу сейчас смешное!

Я взглянула на Сталина. Он нажал кнопку на подлокотнике. Позади меня что-то зажглось. Обернувшись, я увидела громадный телевизор, во всю стену. Оказывается, тронный зал был не просто тронным залом, но и кинотеатром!

На экране какая-то женщина с большой сумкой зажала между носом и верней губой бумажную трубочку и танцевала причудливый танец — немного похож на латиноамериканский, но не вполне. Потом она заменила эту трубочку на пучок сухой травы, скорчила странную рожу, продолжила танцевать и, в конце концов, села на землю у ног какого-то дядьки.

Не могу сказать, что это зрелище заставило меня забыть о смерти Донны, но я улыбнулась, чтоб Сталину сделать приятно. Заботливый он всё-таки… Не зря его народ советский любит… И телек будь здоров! Как он управляет им вообще? На расстоянии? У Псевдо-Элвиса дома пульт дистанционного управления был на шнуре, а у этого как? Что, по радио, что ли, сигнал сообщается?..

Впрочем…

О какой же ерунде я сейчас думаю!

— Донна понимала, во что лезет, — сказал Сталин. — И ты тоже.

Что верно, то верно. Разговоры разговорами, но то, что Сталину вздумалось поглазеть на меня и пообщаться лично, вовсе не означает, что он думает помиловать меня. Даже, наверное, наоборот… Расскажет всё, как было, поглумится, а потом…

— А меня вы расстреляете? — спросила я, чтоб сразу же узнать всё и не мучиться.

— Нет пока, — ответил Сталин. — Думаю, ты мне ещё пригодишься.

— Пригожусь? — Мой разум сразу же нарисовал картинку из политических комиксов, где коммунист в подозрительном плаще и подозрительной шляпе вещает какую-то ересь на углу улицы, а нормальные граждане спорят с ним. Ой, нет, я так не буду! — Товарищ Сталин, я боюсь, что не смогу быть вам полезной… не сумею…

— Почему же? Ты уже мне помогла.

— Помогла?

— Ну конечно. Укокошила агента ЦРУ, другого ранила, чтоб он попал к нам в руки, рассказал всё и позволил… подготовиться к параду. Ты жизнь мне спасла, Ава Симмонс! Орден Ленина хочешь?

— Не знаю… Наверное, нет… Если честно, всё, что я хочу, это вернуться домой, обо всём об этом забыть и спокойно себе жить, как жила раньше.

— А вот этого я тебе обещать не могу, — ответил Сталин. — В мире такие дела начинаются, что покой нам только сниться будет всем. В общем, скоро увидишь… А, впрочем, домой мы вернём тебя. Но при условии.

— При каком?

— Если к Элвису Пресли ещё раз в окно влезешь.

— Шутите?!

Да, Сталин в самом деле ухмылялся.

— Не шучу. Мне ему, видишь ли, надо посылку доставить.

В следующую секунду лысый прислужник повернулся к Сталину, открыл рот, словно что-то говорит, но из уст его не вылетело ни единого звука. У меня при этом сразу почему-то закружилась голова и стало душно.

Сталин рявкнул ему:

— Прекрати! Я решил, значит, так мы и сделаем. Она уже здесь, она любит его и изобретательна. Откуда у нас время, чтоб искать ещё кого-то?!

Лысый потупился, что-то ответил по-русски. Они и волосатый обменялись несколькими фразами на этом по-прежнему непонятным мне языке, после чего Сталин вновь повернулся ко мне:

— Видишь, Ава Симмонс. Тут товарищи считают, что ты для моего поручения не годишься. А вот я их убеждаю, что напротив. Видишь, какой у нас демократический централизм получается? Не чета американскому…

— Так значит, вы не шутите?

— Какие уж тут шутки? Говорю же, посылка для этого вашего… Николай Сидорыч, где у нас коробочка? Неси давай!

Волосатый с неохотой встал, ушёл и возвратился с недовольной физиономией и, натурально, коробочкой где-то с ладонь.

Толщиной коробочка была примерно два дюйма, плюс ещё дюйм — мини-телевизор с парой кнопок, выступающий из крышки.

— Это для связи со мной, — сказал Сталин. — Будешь ежедневно сообщать мне о своих перемещениях, пока не передашь посылку Элвису. Сделать это надо быстро. Я даю тебе неделю максимум.

— Это вроде пикчерфона? А