В санках махал хлыстом по оленьим спинам одетый в белые меха человек. На голове его белая же шапка мотала длинными хвостами по плечам, по лицу. Лицо человека вроде тоже светилось белизной.

Макар наклонился, поправил в сапоге нож, но не вытащил.

Мчащиеся люди заорали, заулюлюкали. Собаки махом встали, не добежав до берега шагов триста. Теперь к людям неслась одна лишь оленная упряжка.

Донеслась. Остановилась. Олени смешно зафыркали. Человек вышагнул из длинных санок, откинул за спину два черных хвоста невиданных Макаром зверей и радостно заорал:

– Макар Дмитрич! Ты как? По добру, по здорову ли?

Макар узнал в человеке купца новгородского Тимошку Изотова и от негаданности встречи сел наземь.

* * *

Костер не горел, а все время тлел угольями. На нестерпимом жаре темнолицые охотники жарили для людей, сидящих вокруг костра, мясо тут же забитого оленя.

– Я вас уже почти месяц веду, – весело рассказывал Тимофей Изотов, – то бишь мои охотники вас ведут, да мне доносят: где вы, да как вы… Я же почти год, как хан Изота. Хан земель от Северного океана до реки Тобол. А там уж другой хан – Коканай.

– Ну, Тимоха, ну, ты даешь! – громко сказал полупьяный от остатков самогона Хлыст, – ну, спасибо, брат!

– Молишься теперь, Хлыст, что не зарезал меня в Кирилло-Белозерском монастыре?

– Молюсь, Тимоха, молюсь, ей-ей! – закричал Хлыст и тут же начал истово креститься.

К удивлению Макара, вслед за Хлыстом стали накладывать крест и таежные охотники, подданные хана Изоты. И крест накладывали правильный, православный!

– Да, слежу за этой речной погоней и думаю себе: мол, вас, Макар Дмитрич, никак не догонят! А если догонят, то я – тут как тут. Со всем возможным поможением! И так оно и вышло. Я – тут, и вам делаю поможение!

– Лучше бы нас утопили! – сказал Макар. – Одна-то англицкая шхуна ушла. Не догонишь теперь!

– Да и бес с ней! Главное, ты жив-здоров и будешь на моих харчах весел! – хохотнул Изотов.

– Бес теперь с нами, – вмешался в разговор Хлыст. – Теперь как нам идти к царю Ивану? Разве что голову заранее снять и поперед себя нести. Один уж конец.

– Это зачем? Голову – зачем?

– Затем, что не англы за нами гнались, а мы их сюда заманивали. Чтобы кончить… Не кончили…

– Так ведь наш царь, поди, за кончину англов не помиловал бы, а?

– Наш царь и велел устроить англам кончину. Но по-тихому, – опять вмешался в разговор Хлыст. – Мы обязались сделать так, будто мы сами догадались, что им, англам, в Сибири делать нечего. Ведь нечего им тут делать, Тимофей?

– Нечего… – ответил купец Изотов и наклонил голову к огню. Замолчал.

Макара вдруг стало клонить в сон. Больно много пережил в этот день, много выпил, много и сытно поел… Он завалился на бок.

Тимофей Изотов на непонятном, еркающем языке велел охотникам грузить его гостей в нарты…

Очнулся Макар непонятно где. Открыл глаза – над ним, вверху, дыра, а в дыре – полная луна. Остро пахло костром, но огня вокруг не заметно. А лежать – жарко, будто в печи.

– Эй, где я? – спросил в темноту Макар.

Никто не ответил.

Захотелось сразу много чего – и пить, и вылить, и чтобы стало светло. Макар сорвал то, что его укрывало. Оказалось, что лежит в одних исподниках, а покрывает его меховое гладкое одеяло. Макар встал, вытянул руки, сделал шаг. Сзади, совсем рядом, тихо и предупредительно зарычала собака. Потом гавкнула во весь голос. Макар замер.

Послышались шаги бегущего человека, перед глазами Макара вдруг что-то откинулось, и в глаза ударил свет лампы, открывший махонький шатер, крытый шкурами, и лицо Тимофея Изотова.

– Фу ты, Господи! – пробормотал Макар. – Одежа моя – где?

Пока одевался, да выходил на улицу, Тимофей Изотов развел в чуме костер.

– Извини, Макар Дмитрич, голову поправить у нас нечем.

Вошедший с улицы Макар поморщился.

– Здесь такого добра держать нельзя, – пояснил Изотов. – Народец здесь таковский, что ежели присосется к зелью, его не оторвать. Через день становится горьким пьяницей.

– Ну? Пошто так?

– А так, что тыщу лет окромя воды ничего не пили, организмы свои супротив зеленого змия настроили. Не приемлют у них организмы нашего зеленого змия…

– Ну и ладно, ну и хорошо. Садись так, насухую поговорим.

Сели, поговорили.

Купец Изотов купцом бы не был, ежели бы не понимал все с половины сказанного.

– Я, конечно, в таком деле решил бы так, – Изотова разобрало от значительности государева дела. – Пущай англы добегут до Китая и, ежели там живы останутся, пущай возвертаются. Ведь другой дороги им нет. А мы тут их достойно встретим! Будет нам время подготовить им добрую втсречу!

– Тимофей! Сказано же – не пущать злыдней в Китай и кончать здесь! Ну, не совсем здесь, а подалее. Последний приют им царем Иваном назначен там, где Иртыш впадает в Обь…

Тимофей Изотов задумался. Вертел в руках болванчиков из белой кости, размышлял.

– Денег бы… – сказал наконец он. – Немного денег, и англам каюк!

И выжидательно посмотрел на Макара.

Макар молчал.

– Да не мне денег! – вдруг заорал на весь белый свет Изотов. – Не мне! У меня пушнины здесь – десять бочек! Так ее окрест на тыщу верст, у каждого хана по десять бочек. Денег – нет! Серебра – нет!

За шкурами от голоса хозяина чума забесились, залаяли собаки. Макар шумно выдохнул воздух:

– Да, не думал я, что ты на мне хочешь заработать денег, хан Изота! Не думал!

На лай собак прибежали Хлыст и Бывалый Сенька. Оба с ножами в руках. Лезвия скупо блестели в свете костерка.

– А ежели вместо серебра будут каменья? – осторожно спросил Макар. – Драгоценные каменья… Это – как тут?

– Это тут – да! Тут это царское богатство, Макар Дмитрич.

Хлыст грубо хохотнул:

– На деревья станешь вешать цветастые каменья, Тимоха? Колядовать с имя станешь?

Бывалый Сенька толкнул Хлыста кулаком под ребро. Тот икнул и замолк.

Изотов прямо-таки засветился лицом:

– Понимаешь, в пяти днях пути, туда, на юг Сибири, у меня стоит настоящий дом. Мой как бы ханский дворец. Сам дом рубил, и сам баню ставил, амбары, лабазы… Ждет меня там бухарский купец Ильбан…

– А жена твоя, что, не ждет тебя? – снова влез в разговор Хлыст.

– Жена моя, Хлыст, твоими заботами о моем богатстве прошлой зимой скончалась… За пермским перевалом через Камень. Там и упокоена…