А потом начался сущий ад. Азарвил рычал и рвался. Я, как мог, держал сзади, Линнелир помогал, воздух вокруг сиял и слепил глаза до слез, так, что нереально было смотреть. И надо всем этим слышались монотонные голоса светлых, которые все читали и читали свое заклинание. Чертово! Длиннющее! Заклинание!

Да когда они там закончат уже?!

Аскенвальд, помнится, говорил, что они там что-то усовершенствовали. Лучше бы они уменьшили время его произнесения!

Внезапно земля под нами вздрогнула, и вокруг загрохотало. А потом жгучий, яростный вихрь налетел на нас троих, сбивая с ног на землю. Линнелир откатился куда-то в сторону, и тотчас стало почти невозможно сдержать берсерка-колдуна.

Какого лешего происходит?! Светлые там совсем, что ли, озверели?!

Я вцепился в Азарвила руками и ногами, не давая колдуну встать только за счет своего веса. Краем глаза сквозь хаотические вспышки поискал Линнелира и вдруг заметил, что тот стоит напротив какого-то незнакомого русоволосого мужика. И вид у них обоих далек от дружелюбного.

Это что же, появился еще один маг?

Тут же, словно в подтверждение, незнакомец расчертил рукой замысловатый зигзаг, и нас вновь приложило оглушающим вихрем. Земля дрогнула вновь, даже Линнелира тряхнуло. Впрочем, на этот раз дэйнатар на ногах устоял и, более того, мгновенно ответил на выпад, вдарив по незнакомцу слепяще-белой огненной плетью.

Правда, одновременно Азарвил резко подался назад, впечатывая меня в землю, так что воздух со свистом из легких вышел. Поэтому, как бой происходил дальше, я уже не увидел. Понял только одно: на помощь Линнелира рассчитывать не стоит. Значит, если светлые не поспешат, в одиночку я колдуна уже не удержу.

Понял это и Азарвил.

— Щенок! — рыкнул он. — Мал еще со мной тягаться!

И, наградив меня новым тычком под дых, рванулся вбок. Я, по инерции, за ним, чувствуя, как пальцы обессиленно соскальзывают с тела колдуна…

Но именно в этот миг нас накрыло светлое заклинание. Аскенвальд оказался прав — я действительно легко отличил его от других. Я буквально кожей почувствовал, как вокруг нас с Азарвилом формируются сдерживающие жгуты, с каждой долей секунды становясь все плотнее и ощутимее физически. А потом стало жечь. Сильно!

Так вот как они доработали свое заклинание?! Превратили его в миниатюрный вариант крематория для лишенных магии колдунов?

И пусть магический огонь напрямую на меня не действовал, но держать сгорающего заживо, орущего от боли человека… черт побери, это дико! И дико больно!

Внезапно очередная яркая вспышка сменилась абсолютной темнотой. Неведомая сила вздернула меня вверх, а потом швырнула обратно. При падении я как следует приложился о что-то твердое, так, что звездочки перед глазами замельтешили, и взвыл.

Болело все.

Азарвил… его не было.

«Надо найти, может, еще не сбежал», — мелькнула мысль, и я с трудом попытался пошевелиться, но помешали какие-то путы.

Вокруг что-то надрывно звенит. Или это звенит в моей голове?

Во рту стоит привкус крови, перед глазами мутное марево, сквозь которое удалось разглядеть силуэты склонившихся людей.

Они что-то спрашивают, но звон, этот чертов звон и гудящая голова не позволяют разобрать слова. Хочется обхватить голову руками, но по-прежнему что-то мешает.

Титаническим усилием я вернул зрению резкость и тут же почувствовал, как из груди рвется нервный смех.

Смешно стало от того, что надо мной склонились менты. Настоящие, земные! А нахожусь я в музее, том самом, откуда сбежал с Азарвилом несколько недель назад.

О, судьба, сегодня ты невероятно оригинальна!

И впрямь, куда еще я мог попасть, раз сделка с колдуном «аннулирована»?

— Слушай, Вась, да этот придурок, походу, реально под наркотой, — брезгливо произнес один из ментов.

— А ты сомневался? — хмыкнул другой, похоже, тот самый Вася. — Какой нормальный человек залезет в музей голышом и обмотается бинтами мумии?

Обмотается бинтами?!

Скосив глаза вниз, я наконец увидел, что же так сковывало движения, и к хохоту добавился отборный мат. Нет, я не просто неудачник! Я только что узрел, как мое некогда невероятное везение повернулось ко мне голой задницей и попутно продемонстрировало средний палец.

Забыв о боли, я со злостью дернулся в чертовых бинтах. Но хотя магии в них не было ни капли, самостоятельно избавиться от «упаковки» не смог. Поэтому не оставалось ничего другого как прохрипеть:

— Эй, мужики, вы меня не распутаете?

— В отделении распутают, — громыхнул Вася и заржал.

А потом меня грубо и совершенно не эстетично поволокли на выход.

— В ночь на 29 ноября в Историческом музее мобильным отрядом полиции был задержан подозреваемый Алексис Иванов, — проговаривал вслух грузный следователь, составляя протокол задержания. — Подозреваемый был обнаружен рядом с саркофагом безымянного жреца Рамзеса Второго, оскверняющим останки мумии…

— Там не было мумии, — буркнул я.

— Ага. Значит, уже похитившим и осквернившим. После чего замотавшимся в одеяние покойной мумии, чтобы… чтобы… — лейтенант задумался, а потом хмуро посмотрел на меня и уточнил: — Кстати, на фига ты, в самом деле, бинтами-то этими обмотался? Фетишист, что ли? Извращенец?

Я непроизвольно закатил глаза. На этот вопрос, как и на несколько еще менее приятных я уже не раз отвечал, и это порядком надоело.

Когда меня привезли в отделение, у ментов прямо-таки незапланированный праздник случился. Лучше всего все происходящее описывалось строчкой из басни Крылова: «По улице слона водили, как видно — напоказ». Правда, в моем варианте больше подходило слово «тащили». Ибо в «бобике» ноги мне размотали лишь наполовину, чтобы стоять мог и хоть как-то перемещаться вертикально. А все потому, что кроме бинтов одежды на мне не было. Никакой!

Ох, какими только словами я мысленно не поминал светлых с их усовершенствованным заклинанием!

После того как представление со мной в главной роли закончилось и все менты проржались, начался допрос. К этому времени меня размотали окончательно и приволокли какие-то штаны, завалявшиеся в отделении еще со времен «Джентльменов удачи», старую фуфайку и кирзачи. Да, на босу ногу. Но в ответ на невинную просьбу предоставить носки или хотя бы портянки я получил лишь новый килограмм шуток по поводу любителей нудизма и некрофилов.

Протокол, в отличие от острот и подколок, составлял один следователь. Судя по каменной роже и спокойствию, с которым он вел допрос, самый морально устойчивый. Хотя и его в результате все же прорвало на идиотические предположения.

— Нет, я не фетишист, не некрофил и мумий не трогал, — постарался как можно спокойнее ответить я. — Это кто-то надо мной зло пошутил.