Едва остановились, один из телохранителей Левочкина распахнул дверь со стороны хозяина. Корнышев тоже вышел, не стал дожидаться приглашения.

Здесь был разбит настоящий парк: дорожки, статуи, деревья и причудливо подстриженные кустарники. Такую красоту Корнышев прежде видел в Версале. Ему тогда понравилось.

Ныркова и Корнышева охрана профессионально оттеснила, Левочкин тем временем увидел кого-то знакомого, переключил свое внимание на него, ушел; испарилась и охрана, и Нырков с Корнышев остались вдвоем.

– Вон там у них причал, – сказал Нырков. – И ресторан, кажется. Если ничего не поменялось. Я тут был. Это Левочкина заведение. Организовал, видно, для души. Ну и яхту свою чтобы было куда поставить.

Они пошли по тенистой дорожке. Никто им не препятствовал и внимания на них не обращал. Дорожка ожидаемо вывела их к причалу. Здесь стояли в ряд белоснежные яхты из разряда тех симпатичных судов, которые девушки неизменно провожают мечтательными взглядами.

Ресторан никуда не делся. Терраса, прикрытая сверху шатром, зависла над водой. Нырков с Корнышевым поднялись по ступеням и оказались на террасе. Людей здесь было немного. Сидели за столиками, негромко переговариваясь. Нырков выбрал столик у перил. Отсюда открывался красивый вид на бухту и на яхты. Денег у них при себе было негусто, поэтому заказали только пиво – чтобы не попасть впросак.

– Видишь, какой он, этот Левочкин! – сказал Нырков. – Живет на всю катушку. Не удивляйся тому, что он так с нами. Ну, в свой «Майбах» посадил и все такое. Это он Палычу назло. Праздник непослушания. Костомаров – он мужик тяжелый. У него все должно быть по правилам, по инструкции. Нудный он, в общем. А Левочкину праздник подавай. Человек настроения. Поэтому, если ему Костомаров на ухо жужжит, что от нас надо избавляться, Левочкин из принципа сделает наоборот.

«Наоборот» – это им выгодно. Это им на пользу. Корнышев отхлебнул холодного пива.

– Как ты думаешь, про Африку – он это серьезно?

– Конечно! – убежденно сказал Нырков. – То, что для нас целое приключение, что-то невообразимое, для него – элементарщина. Широко живет. Вот для чего ему яхта на Пироговском водохранилище? Что за удовольствие по этой луже плавать? У него одна яхта, я знаю, в Италии, на Сардинии; еще одна есть на Багамах. Вот там просторы. Да? А тут – зачем? А просто: у других есть, ну и у него пусть будет. Такие возможности у человека, Слава, что у нас даже не укладывается в голове. Он в Альпы как летит, так целый самолет девчонок с собой везет. Ну, не только для себя. Там друзья его, допустим, отдыхают, чиновники всякие полезные – он бабами делится, ему не жалко. Его однажды хлопнули, полиция тамошняя на него наехала – сводничество, проститутки, мол… Слышал про это? Нет, не слышал. В России тебя не было. А история громкая. Ну и чем закончилось? Ничем. Живет человек, как жил, как привык – не тужит.

В последних словах Ныркова сквозило уважение.

– Так что и в Африку – он это хоть сегодня обеспечит, – сказал Нырков. – Ему это – как вот так сделать…

Щелкнул пальцами.

Ожидающий в отдалении официант тут же сделал стойку. Корнышев остановил его жестом. Это не тебе, мол, ты расслабься.

Нырков тем временем уже освоился в новой обстановке и поглядывал вокруг с интересом.

– Надо же! – приговаривал он едва слышно. – Какие люди здесь! Слав, ты посмотри!

Корнышев посмотрел. Знакомых лиц он не увидел.

– Все они из телека! – не унимался Нырков. – Вон министр этот… Ну, который все время против американских окорочков… А вон тот по бизнесу… Сотовая связь… То ли МТС, то ли «Вымпелком»… А вон футболист… Ты футбол смотришь?

– В Африке? – вопросом на вопрос ответил Корнышев.

И тогда Нырков оставил его в покое.

По небу плыли облака, такие красивые, будто их нарисовал затейливый художник. Искрилась близкая вода. Мчались к берегу два аквабайка, и казалось, что наперегонки. Только Ныркова эта идиллическая картина нисколько не занимала.

– Быстрее бы свалить отсюда! – сказал он. – Если у него там ранчо, как он говорит, тогда точно не найдут.

– А выбраться из России мы сможем без проблем? – спросил Корнышев, задумчиво глядя вдаль.

– Если Левочкин захочет, он это сделает, – убежденно ответил Нырков. – Возможности у человека колоссальные. Ты даже не представляешь, Слава, как они живут, эти люди. У них свои корабли есть, свои самолеты… Левочкин, когда за бугор летит, его на «Майбахе» подвозят прямо к трапу. И никто не проверяет толком. В одной стране живем, но у нас одна граница, а у них – другая.

Аквабайки домчались до причала. Теперь можно было рассмотреть гонщиков. Молодые мускулистые парни в спортивных трусах и спасательных жилетах. Один остался с аквабайками, второй пробежал по причалу, направился к террасе, поднялся по ступеням и подошел к столику, за которыми сидели Корнышев и Нырков.

– Нас прислали за вами, – сообщил он. – Идите за мной. Вас ждут.

И Корнышев только теперь догадался, что все это время за ними внимательно присматривали. Потому что как иначе этот гонщик мог с ходу определить, где их искать?

* * *

Аквабайки были двухместные. Корнышеву и Ныркову достались пассажирские места. Прежде, чем отправиться в путь, провожатые заботливо облачили своих подопечных в спасательные жилеты. Предупредили, что держаться надо крепко. И после этого погнали так, что Корнышеву казалось – он по дороге потеряется.

Пассажирам доставалась большая часть брызг, и очень скоро они были мокры с головы до ног.

Сначала было непонятно, куда они направляются, но вскоре впереди по курсу обнаружилась яхта, которая и была, как оказалось, их целью. Она казалась маленькой, но росла в размерах по мере приближения, и в конце концов предстала перед пассажирами аквабайков внушительным белоснежным судном высотой с хороший особняк. В кормовой ее части было что-то вроде причала – низкая, почти вровень с водой, палуба. Аквабайки к этой палубе приблизились, будто прилипли, и Нырков с Корнышевым перешли на яхту, где их уже ждали. Им помогли освободиться от жилетов, а вместо промокшей до последней нитки одежды предложили футболки и спортивные трусы. Вещи были фирменные, известных брендов, и когда гости облачились в них, они уже не казались чужаками на этой дорогой яхте – здесь все были экипированы примерно так.

Корнышева и Ныркова проводили на палубу, где за продолговатым столом, уставленным фруктами и разномастными бутылками, сидела компания расслабленных людей, общим числом человек в десять. Из знакомых Корнышеву лиц здесь были Левочкин и его спутница, остальных он увидел впервые.

– О! – сказал Левочкин, завидев их. – Прошу к столу!

На них обратили внимание. Разглядывали, впрочем, почти равнодушно. Эти люди столько перемещались по миру и столько видели каждодневно новых лиц, что вряд ли чье-то появление могло их сильно удивить.

– Вот тебе, Алекс, будут спутники, – объявил Левочкин, обращаясь к одному из присутствующих, мужчине со стильной испанской бородкой; красивая седина превращала обладателя бороды в благородного дона. – Будут тебя в Африке сопровождать. На охоте подсобят. И будет, с кем водку пить. А то у меня там одни зулусы, блин. Кстати, человек вот недавно только из Африки, – вспомнилось Левочкину.