Почти рассвело, она слишком измучена, не уснуть. В итоге она отключается на четыре часа, глаза распухли и слиплись от слез, она сворачивается комочком в единственном кресле, кот в ногах — миниатюра. Когда она просыпается, играет радио — включилось по таймеру.

Она бредет на кухню. Забыла включить отопление, в кухне холодно и неприветливо. Одной рукой ищет по радио музыку, другой шарит в буфете. Пристойной еды нет, приходится варить кофе. Он почти готов, теплый пар и горько-сладкий аромат, и тут она выглядывает в окно и видит его.

Он точно сон. Стоит через дорогу, на тропинке под деревьями. Волосы мокрые, бледный в ясном утреннем свете. Совершенно как сон, и она осторожно опускает турку, словно боится разбить.

Ее туфли валяются в прихожей. Она сует в них ноги, запахивает халат и открывает дверь. Она на полпути через дорогу, когда Лоренс видит ее.

— Вовремя. Где ты была?

— Лоренс… Что ты здесь делаешь?

— Жду. Надеюсь, это скоро кончится. Шел по твоему району, хоть он и неприятный, а у тебя свет горит. Я звонил, но у тебя что-то с телефоном.

— Его отключили.

— Мне так и сказали. — Он помахивает сумкой: — Все ради завтрака.

— Лоренс. — Она отталкивает сумку. — А если бы меня не было? Сколько ты собирался ждать? — И сказав это, думает: Ну конечно. Но он и раньше ждал.

— Теперь это неважно, а?

— Ладно. Что ты принес?

— Завтрак. Утренняя еда, которую большинство людей пытаются готовить себе сами, но с переменным успехом. И кофе. Лучше, чем твой.

— Спасибо.

Прекрасный день, только ветер прохладный. Шелестят деревья. Она запахивает халат, стоит и смотрит на Лоренса, и под ее взглядом он переминается с ноги на ногу.

— Не стоит благодарности, — говорит он. — На что ты смотришь?

— Ты меня почти упустил. Меня не было пару дней. Я только ночью вернулась.

— Ну, хорошо. Давно пора было в отпуск. Куда ты ездила?

— Я нашла его.

— Кого нашла?

Она не отвечает. Всего мгновение — и он понимает.

— Я так и думал. Всегда знал, что ты его найдешь. Ты очень хорошо справляешься с тем, что делаешь.

— Справлялась, — говорит она. — Делала, — и Лоренс вздыхает.

— Справлялась, делала. Что он сказал?

— Не много. — Она берет сумку. — Сколько он тебе заплатил? Чтобы меня остановить?

Секунду, даже меньше, он молчит. Затем моргает и опускает голову, будто глазам больно от света.

— Недостаточно.

Она открывает сумку. Два сэндвича, два картонных стакана. Краем глаза она видит Лоренса: он очень неподвижен, наблюдает за ней, не вполне наблюдает.

— Когда ты ушел из Налоговой, — говорит она, — меня вызывали. Просили все о тебе рассказать…

Она замолкает. Он прижимает палец к ее губам, к ее щеке.

— Хватит, — говорит он, — хватит, Анна. О чем мы спорим?

— Мы не спорим.

— Разумеется, мы спорим. А как это называется?

Она поднимается на цыпочки. Одной рукой отряхивает его воротник. Что-то белое, почти как снег.

— Что там?

— Цветок, — говорит она, и берет его за руку, и уводит за собой.

Спасибо отелю острова Колл за гостеприимство, Налоговой службе за вялые пояснения: также «Stretch and Moners», Виктории, Саре и всем сотрудникам «A.M. Хита», лучшим агентам, каких можно раздобыть за любовь и за деньги; Джулиану и Энгусу, Стивену и Рэчел, Джоанне и Уолтеру, Фаберу прошлому, настоящему и будущему, Миниму, моему главному палиндрому, Фрэнсису Скотту Фитцджеральду и всем живущим потомкам Джона Лоу.

Также выражаю признательность дому ТС. Элиота за разрешение процитировать отрывки из третьей и четвертой частей «Камня» полного собрания сочинений; дому Теда Хьюза за цитату из «Переложения Овидия». Также хочу поблагодарить Руми, Ли По-Ту Фу, Дэвида Веста за прозаический перевод «Энеид» (издательство «Пенгвин»), Малвину Рейноддс за песни «Денежный урожай» и «Дно глубоко внизу», © Schroder Music 1966, 1970.